Дмитрий Быков - Советская литература - мифы и соблазны [litres]

Собственно, в этом моем тексте о рэпе уже все сказано. Но если говорить обстоятельнее, то генезис русского рэпа, в отличие от рэпа американского и английского, прослеживается примерно с шестнадцатого – семнадцатого веков, когда в России широко распространяется раёшник – рифмованная и непременно с шутками-прибаутками речь.

Русский раёшный (или балаганный, или ярмарочный) стих известен нам в двух видах. Один, и наиболее распространенный, – это тексты скоморохов; другой, уже зафиксированный письменно, – это подписи к лубкам. Раёшный стих, который впоследствии в культурном виде стал называться дольником, отличается яркой социальной направленностью, большим количеством созвучий и внутренних рифм и, главное, принадлежностью прежде всего к устной традиции, потому что огромное количество этих текстов письменно не фиксировалось и бытовало в среде народной, пока не появился в восемнадцатом веке первый русский лубочный писатель Матвей Комаров.

Русский раёшник никуда не делся и в девятнадцатом веке. Этим стихом и в этой манере написана самая известная сказка Пушкина – «Сказка о попе и о работнике его Балде». Любой современный российский рэпер, взявшись ее исполнять, увидит, как хорошо она ложится на рэп. Но в музыкальном отношении раёшник, как правило, совершенно ничтожен. Скоморох в исполнении Ролана Быкова, например, в фильме «Андрей Рублев» Тарковского пользуется музыкальным инструментом чисто символически (правда, режиссер перенес русский рэп аж в пятнадцатем столетие).

Русский раёшный рэп проговаривается чудовищно быстро – и по двум причинам. Одна – потому что это способствует большей энергетике текста, а вторая – потому что иначе просто побьют, как побили того же скомороха.

Устное бытование раёшной поэзии обусловило огромное количество внутренних рифм в тексте, иначе его просто не запомнить. Это поэзия мнемонически ориентированная, она рассчитана на память, а не на переписывание. Кстати говоря, и большинство поэтических текстов русских лагерников, те же лагерные поэмы Солженицына, или цикл Юрия Грунина «Пелена плена», или поэма Юлия Дунского и Валерия Фрида «Враг народа», отличаются виртуозностью рифмовки – лагерная поэзия тоже передавалась из уст в уста.

В общем, когда рэп родился на Западе, он уже имел огромную традицию в России. В свое время Михаил Гронас опубликовал довольно убедительную работу, которая объясняет тотальную рифмованность русского стиха [116] См.: Гронас М. О мнемоническом бытовании стиха // НЛО. 2012. № 114. . Верлибр у нас не приживается именно потому, что верлибр рассчитан на страну, где можно хранить тексты письменно. А в стране же, где Ахматова, прочитав стихотворение другу, немедленно сжигала его в пепельнице, естественно было писать так, чтобы легко было запоминать. И поэтому в большинстве русских текстов всегда присутствует рифма, энергетика устного чтения. Более того, поэтическое чтение в России – это такой же жанр, как и сама поэзия, жанр, ничуть не менее важный. Для этого – а значит, и для русского рэпа – много сделали футуристы и Маяковский, который всю жизнь писал дольником, прекрасно владел и русским раёшным стихом. Вот, например, строчки об Америке в «150 000 000»: