Григорий Яковлев - Спорные истины «школьной» литературы

Реабилитирует критик и Луку, «утешителя» из пьесы М. Горького «На дне» («Лгал ли Лука?»). И опять – дотошная работа с текстом, внимательное прочтение, обращение к архивам современных больниц. И что же? Десятилетиями затверженные схемы рушатся, как карточный домик. «Вредоносный» Лука оказывается милосерднее, мудрее, порядочнее «правильного» Сатина, которого возвеличивала советская критика и который на самом деле жестокий циник, ни во что не ставящий чужую жизнь. Это Сатин, а не Лука подталкивает к самоубийству Актера – достаточно перечитать эпизод! А ведь в пьесе всё это написано! Чему, получается, учили школьников? Хамству, пренебрежению к окружающим, равнодушию и жестокости. Да, Лука утешитель. Но, напоминает Г. Н. Яковлев, Утешителем называл себя Иисус Христос. «Почему драгоценные человеческие качества – доброта, сочувствие, сострадание, стремление помочь людям, утешить их – стали мишенью многолетних нападок литературоведов и пропагандистов?» – вопрошает автор статьи. И сам же отвечает: потому что есть знаменитая цитата Горького о том, что Ленин «вычеркнул из жизни тип утешителя». Какая горькая и жгучая ирония в словах Григория Наумовича: «Что и говорить: Ленин не был утешителем; сколько замечательных людей он и его наследники „вычеркнули из жизни“, провозгласив отказ от морали в политике… Неужели уж так вредна жалость? Равнодушие или жестокость лучше? „Не жалеть… не унижать его жалостью… уважать надо!“ – патетически возглашает Сатин. Да кто же, если не Лука, единственный в ночлежке, по-настоящему уважает униженных и оскорбленных не им людей? Он не раз напоминает: „Всякого человека уважать надо“ – и поступает соответственно. Не жалеть, не утешать, держать в ежовых рукавицах – это по-сталински, по-ежовски. А хорошая поэтесса Юлия Друнина пожаловалась в стихотворении: „Кто б меня, унизив, пожалел…“ Пожалел бы – может, и не покончила бы самоубийством мужественная женщина, прошедшая войну». Как сильно и здорово, как по-человечески: не отвлеченные разговоры, а конкретный пример из жизни. Это стиль Яковлева-педагога: неожиданный, хлесткий пример – и ты задумываешься.

Методисты, чтобы доказать иллюзорность слов Луки, приводят стихи, которые читает Актер. Григорий Наумович обратился к первоисточнику – стихотворению Беранже в переводе Курочкина – и привел финальные строки, которые Горький цитировать не стал: «В Новый мир по безвестным дорогам // Плыл безумец навстречу мечте, // И безумец висел на кресте, // И безумца мы назвали Богом!» Ответ, достойный романтика-шестидесятника. Во-первых, уже потому, что Григорий Наумович всем сердцем разделял мысль, утверждаемую в этих стихах. А во-вторых, потому, что находчиво предъявил последний, самый главный аргумент: кто теперь посмеет обвинять Луку?

Г. Н. Яковлев, как и другие представители его поколения, обладал чувством обостренной ответственности за судьбы страны. Вот почему еще он так отстаивал «поэта и гражданина» Н. А. Некрасова («Ему судьба готовила путь славный, имя громкое…»). Ему близки мысли и чувства Некрасова, который считал долгом каждого порядочного, интеллигентного человека бороться с косностью и равнодушием в обществе и мучился, когда трусость и стремление к комфорту побеждали. Григорий Наумович обратил внимание на поистине удивительное стихотворение Некрасова, написанное как будто кем-то из рефлектирующих шестидесятников в середине XX века.

Так, благодаря классику середины 19 века, учитель XXI века говорит с учениками о том, что волнует его поколение, – об активной гражданственности – и побуждает ребят задуматься о собственной жизненной позиции.

Статьи Г. Н. Яковлева вызывали живой интерес не только учителей, но и критиков. Так, известный литературовед, профессор РГГУ Г. А. Белая включила фрагменты его статьи в свою последнюю монографию. Мнение Г. Н. Яковлева о «Двенадцати» представлено во всех изданиях учебника-практикума «Русская литература XX века».

Читаешь статьи Григория Наумовича – и испытываешь радость. От того, что правда есть и есть люди, эту правду бесстрашно отстаивающие. К тому же язык статей – прекрасный. Живой, свободный, вдохновенный, эмоционально-плотный, энергичный, временами звенящий от гнева и сочувствия и – полный любви. Может быть, полемический накал статей Г. Н. Яковлева кому-то покажется излишним. Но это свойство шестидесятников – отстаивать свою точку зрения эмоционально, без оглядки вкладывая в это все душевные силы.