И. Хавкин: Эта загадочная двуязычная лексикография. Полемические заметки о том, что делать с неполнотой бумажных двуязычных словарей

Выше я поднял тему соотношения «чистой» теории и «приземленной» практики. Справедливости ради надо упомянуть и о другой стороне дела – существуют ведь отнюдь не только теоретические изыскания, но и исключительно ценные труды таких авторитетных профессионалов в области практического перевода, как Д. И. Ермолович, Б. Н. Климзо, Г. Э. Мирам, П. Р. Палажченко, А. Н. Паршин и другие. Эти труды не только пользуются заслуженным успехом у практикующих переводчиков, но для многих являются прямо-таки настольными книгами. Однако у предлагаемых мной заметок есть капитальные отличия от работ упомянутых специалистов. Во-первых, мои рассуждения иллюстрируются примерами на материале не одного языка (понятно, что львиная доля исследований и практических пособий написана для знающих английский язык), а двух. Во-вторых, если труды указанных авторов рассчитаны на состоявшихся профессиональных переводчиков и направлены на совершенствование, шлифовку их знаний, оттачивание их до алмазного блеска, а значит, построены на сложнейших примерах словоупотребления, которые вполне можно считать некими изысками в мире перевода, то мои заметки преследуют совершенно иные цели – я искренне желаю лишь одного: привлечь внимание как можно большего числа как профессионалов, так и рядовых пользователей бумажных двуязычных словарей общеупотребительной лексики (переводчиков, инженеров, экономистов, просто читателей иноязычной литературы) к проблеме неполноты этих словарей и посильного восполнения их пробелов силами всех желающих, для чего предоставляю в распоряжение пользователей множество конкретных переводных эквивалентов, не зафиксированных в существующих словарях, и пытаюсь убедить всех сомневающихся в том, что усилия, за которые я ратую, – не прихоть графомана, а действительно крайне нужное дело. Проще говоря, если в солидных словарях в качестве примера приводится, допустим, редчайшее ранее не зафиксированное словоупотребление, встретившееся у какого-либо известного прозаика, то у меня другое: хотя окказиональных значений тоже достаточно, но подавляющее большинство примеров иллюстрируют использование самых распространенных, «обыкновенных» слов общеупотребительного узуса.

англ .

Так, обнаружив, что в англо-русском словаре нет переводных эквивалентов для какого-либо слова, которые с очевидностью следуют из прочитанных мною предложений (соответственно, We must learn to masterthe appetite of power’s control over our hearts ( обуздыватьаппетит) и The police tried to masterthe protesters ( усмиритьпротестующих), я тут же фиксирую для себя эти значения (о том, надо или не надо фиксировать их где-то для других пользователей и почему, мы поговорим позже).

А если кто-нибудь возразит, что окказиональное значение вносить в словарь совсем не обязательно, то я приведу сразу три контраргумента: 1. эти значения отнюдь не контекстные, не ситуативные, они употребляются чрезвычайно широко; 2. что касается явно окказиональных значений, то, по моему твердому убеждению, такие значения (если они не слишком уж редкостные), тоже имеют право на включение в нормативный словарь; 3. если же всё лексикографическое сообщество выскажется против включения таких значений в традиционные нормативные словари, есть другой выход – создавать для них отдельные сборники-дополнения, лишь бы у пользователя была возможность найти недостающее толкование. Почему некоторые мои ученые оппоненты упорно отказываются признать очевидную правомерность такого подхода, моему разумению недоступно. Многие из их возражений основаны на обязательных требованиях, установленных для преподавания методики перевода, но, будучи грамотными профессионалами сами, они должны понимать, что, обучая других, они не могут гарантировать им получения хорошего результата, если в распоряжении этих учеников не будет необходимого инструментария, а именно максимально возможного количества переводных эквивалентов хотя бы для самых распространенных слов с большой частотностью употребления. Как сказано у одного из авторов (а уж он-то знал, что писал!), «Модель обучения переводчиков в постсоветских вузах можно сравнить с подготовкой пловцов-профессионалов в „лягушатнике“. То, что иногда получаются неплохие результаты, можно объяснить только необычайной талантливостью нашего народа и его умением приспосабливаться к любой нелепой ситуации…» [10] Однако детали этой полемики излагаются в настоящих заметках позднее, в Части Второй. И, наконец, третье, самое главное отличие: вспомним еще раз наши примеры Provide care for our avian friends и On ignore si ça pourrait avoir un effet péjoratif sur la santé. Что здесь надо начинающему или недостаточно опытному переводчику? Узнать отсутствующее в существующих словарях значение прилагательного. В работах опытных практиков перевода приводятся замечательные, очень информативные и наглядные примеры с толкованиями слов, но они даются под рубриками, объединяемыми, допустим, по типам ошибок, так что там нет алфавитной систематизации, в этом смысле они хаотичны , ведь там такая задача и не ставится, тогда как я говорю о словарной фиксации ранее не отраженных слов и значений, а в бумажных словарях принятым и единственно мыслимым является только алфавитный порядок, поэтому, если мы поместим рассматриваемые прилагательные на их «штатные» места и снабдим их новыми переводными эквивалентами, интересующиеся без труда найдут их. (Автор этих строк прекрасно отдает себе отчет в различиях между трудами «о переводе вообще» и словарными пособиями, систематизированными по алфавитному принципу, поскольку и сам использовал два эти разных принципа в опубликованных им работах разного жанра: «бессистемное» описание в книге [17], но алфавитный порядок – в публикациях [34] и [35].)