Александр Житников - Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта

Перед нами здесь, в этих пяти категориальных классах открывается вся координатно/слоговая и координатно/корневая структура корне/сущностных ноуменов праязыка; а если продлить периодизацию далее, по мере развития процесса перехода от перезревшего праязыка к словотворению, то можно считать, что всей этой разветвлённой структурой, пяти классических категорий, удалось объять, казалось бы необъятное, – энерго/материальную основу Вселенной, где на атомарно/химический базис Вселенной накладывается энергия движения, оживляющая покоящуюся материю (отцовская энергия осеменения покоящейся праматерии), в том числе и энергию думного (тахемтийский атум, индуисткий атман) мыслеоформления.

Здесь, в этих категориальных классах, происходит взаимозависимое взаимоотождествление с одновременным взаиморазличением этих самых корне/субстанциональных элементов думного мыслеоформления. Например: абал-алаб, абал-ахан, абал-атан, асан-абал, асан-авал, усан-авал, абас-анав-аван, зем-лиан, гово-рим, абол-ган… и несть им числа.

Уже из этих примеров видно, что мыслеформы хотя и считаются бесплотными и бестелесными сущностями, но для своего бытия они всё-таки нуждаются в вполне ощутимых формах своего проявления для сущего бытия в миру; они нуждаются в звуковом фоне своего произношения и вполне материальных носителях своего графического изображения: камне, глине, папирусе, коже, ткани, бумаге… А в конце двадцатого века вдруг выяснилось, что мыслеформы очень даже адекватно могут быть выражены через цифру; и не только мысли, но и изображение, вполне адекватно отражённого мира вселенной, прекрасно уживается на электронном носителе информации.

Однако, язычники знали об этом раньше; именно язычники первыми стали отождествлять цифру или число, кому как больше нравится, с буквенными элементарными принципами ментального миропроявления, кодируя буквы, слога и корне/сущностные эйдосы, нумерологическими числами. Изначально эти числа не подменяли собою буквы; подмена случилась позже и совершена была языческими философами, которым было удобнее и легче оперировать и апеллировать числами, чем буквами. Однако, подмена не затронула основ языческой теоретической базы языческого языкознания, – Языческой Доктрины, которая будучи раздробленной языческой философией, и как это часто бывает при смене идеологических базисов, плавно перетекла в Языческую философию, фольклор, оккультную эзотерику, метафизику и мистический туман.

Нумерологическое число, как уже было отмечено выше, не подменяло собою букв и корне/сущностных эйдосов; нумерологическое число указывало на местонахождение определённой буквы, слога или сущностно/именного корня, в общей, структурно/языковой системе координации видородно/думнрго мыслеоформления. Никакой другой функции, кроме как нумерологической, номерной, число в языке не несёт; указывая местонахождение в координатно/структурированной таблице, оно давало язычникам одно существенное преимущество; нумерологическое положение корне/именных эйдосов в общей таблице «Му-судеб» давало возможность создать узелково/клубочковое письмо, технологическое средство коммуникативного общения на расстоянии, своего рода позднепалеолитическое средство караванно/почтовой связи между родственниками, вождями и просто грамотными людьми того времени, в основном, между жрецами, духовными лидерами того славного времени языкотворчества. Технология узелково/клубочкового письма была для того времени проста до примитивизма, конечно только для тех, кто знал технологию оформления координатно/структурированных таблиц корне/сущностных ноуменов (наименований) праязыка; на пяти нитях, соответствующих каждое своему категориальному классу, в определённых рядах, соответсвующих тому или другому родородному или видородному ряду, которые необходимо что-то значили, в нумерологических точках, вырвжавщих определённое значение, необходимое для передачи на расстояние, вязался узелок; таким образом создавалась сеть узелков, которые и служили определёнными кодовыми символами, понятными обоим адресатам в силу их общего знакомства с грамотой того, позднепалеолитического времени, грамотой праязыка. Поэтому то, что философы, в основном языческие философы, адресуют в своих рассуждениях числу, нужно, с учётом на вышеуказанные поправки, переадресовать букве и корне/именным эйдосам, сохранив за числом его нумерологические функции, благодаря которым «цифра» дублирует букву, а значит и всю буквенную мощь, способную проявить любую телесную и бестелесную стихию реальной и нереальной действительности. Только благодаря своей способности подменять кодовую сущность буквы, «цифра» оказалась способной подменить реальную действительнось на виртуальный мир кмпьютера, телевизора и телефона, отобразив и картинную статуарность изображений мира природы и людей, а также звуковую и письменную графику этноязыков. Слава «Цифре»! Слава «Числу»! Слава «Букве»!