Барбара Ленквист - Путешествие вглубь романа. Лев Толстой - Анна Каренина

Стол был накрыт, завтрак готов, и мисс Жаксон, уже набеленная и затянутая в рюмочку, нарезывала тоненькие тартинки. […] вместо Лизы вошла мисс Жаксон, набеленная , затянутая, с потупленными глазами и с маленьким книксом […] (Пушкин 1957: 155, 162).

С бледным, напудренным лицом видим и княгиню Бетси у Толстого:

Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой , стереть ее, оправить прическу и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской (ч. 2, гл. 6, т. 8: 158).

Но «английскость» Бетси получает большее развитие у Толстого. Язык ее салона сплошь пересыпан английскими словечками (у помещика Муромского появляется одно «ту dear»):

– Расскажите нам что-нибудь забавное, но не злое, – сказала жена посланника, великая мастерица изящного разговора, называемого по-английски small-talk […].

– Никогда не поздно раскаяться, – сказал дипломат английскую пословицу. […]

– Ваш Рамбулье в полном составе, – сказал он [Каренин], оглядывая все общество […] Но княгиня Бетси терпеть не могла этого тона его, sneering, как она называла это […].

– Как я рада, что вы приехали, – сказала Бетси. […] Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we‘ll have a cosy chat, не правда ли? – обратилась она к Анне. […] Действительно, за чаем […] завязался a cosy chat, какой и обещала княгиня Тверская до приезда гостей. Они пересуживали тех, кого ожидали […] (ч. 2, гл. 6–7, т. 8: 159, 164, 167; ч. 3, гл. 17, т. 8: 347–348, 349).

Салонная болтовня соответствует игре в крокет, главной забаве гостей:

А вы бы пошли, – обратилась она [Бетси] к Тушкевичу, – с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. […] Вошел Тушкевич, объявив, что все общество ждет игроков в крокет (ч. 3, гл. 17–18, т. 8: 347,355).

«Английская» жизнь Бетси характеризуется большой роскошью и праздностью – чертами, которые повторяются в усадебной жизни ее кузена, графа Вронского. Жизнь в имении Воздвиженское также построена «на английский лад».

Если у пушкинского помещика Муромского английский образ жизни описан как очередная проказа хозяина, как «ряжение» во время праздника (мотив, который пронизывает всю повесть), «английскость» у Толстого переходит в другую тональность. В Воздвиженском Вронского жизнь строится по-современному , подчеркиваются «новые приемы» во всем хозяйстве. Главная английская черта – введение машин во все процессы, которые раньше осуществлялись вручную, людьми. Кроме того, люди соединяются не для того, чтобы заниматься чем-то настоящим, как в имении Левина, Покровском, где женщины вместе варят малину на веранде, мужчины едут на охоту, дети и взрослые сообща собирают грибы в лесу. В Воздвиженском у Вронского собираются для прогулок и «пустых игр». Заводила в этом деле молодой гость «Васенька» Весловский, имя которого перекликается с тем «Васькой», который в салоне Бетси выступает поклонником современной эмансипированной Сафо Штольц. Глазами гостьи Дарьи Александровны (Толстой тут избегает ее англизированного имени «Долли») мы следим за жизнью в имении.

После обеда посидели на террасе. Потом стали играть в lawn tennis. Игроки, разделившись на две партии, расстановились на тщательно выровненном и убитом крокетграунде , по обе стороны натянутой сетки с золочеными столбиками (ч. 6, гл. 22, т. 9: 236).

Подчеркивается роскошь граунда (золоченые столбики), но одновременно его «остриженность», т. е. некое вмешательство человека в природу. Дарья Александровна с трудом понимает английскую игру. Ей кажется ненатуральным, что взрослые люди занимаются такой игрой, без детей. С беспокойством она следит за другой игрой – флиртом Анны с Васенькой.

Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей все казалось, то она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит все дело (ч. 6, гл. 22, т. 9: 236).

Ощущение, что в Воздвиженском все играют в жизнь , вместо того чтобы жить, все усиливается у Дарьи Александровны в течение дня. В этот театр входит постоянное переодевание – Анна появляется в четырех разных нарядах в тот единственный день, который Дарья проводит в имении. И хотя в аристократическом кругу и был обычай переодеваться перед обедом, в тексте есть намек на потребность Анны «смывать грязь», скорее внутреннюю, чем внешнюю, через это переодевание: