А Макаров - К истокам Тихого Дона

И насколько противоположны эти лживые, фальсифицированные эпизоды общему духу «Тихого Дона» с его вниманием к мельчайшим деталям казачьей жизни и точным воспроизведением ее колорита! Насколько несовместимы они по внутреннему пафосу, душевным переживаниям, например, с чувствами бурной радости и счастья освобождения, которые читатель встречает у полюбившихся героев буквально на соседних страницах:

«— Натальюшка! Родимая моя! Наши едут!.. — плача навзрыд, причитала выскочившая из кухни Ильинична...

[Пантелей Прокофьевич], спеша и прихрамывая, вошел на родное подворье — побледнел, упал на колени, широко перекрестился и, поклонившись на восток, долго не поднимал от горячей выжженной земли свою седую голову».

Наше текстологическое исследование подошло к определенному логическому рубежу. Хотя возможности дальнейшего изучения текста далеко не исчерпаны и привлечение специалистов филологов, лингвистов, этнографов, психологов безусловно может еще больше углубить наши представления о нем. Для решения поставленных вопросов материала накоплено достаточно.

Выявленные особенности «Тихого Дона» коренным образом меняют ситуацию вокруг проблемы авторства: собран и систематизирован значительный объем сведений о тексте романа, таких важных характеристиках, как органичность и цельность повествования, историческая достоверность и хронология описываемых событий и т.д. Дискуссия по проблеме авторства, в которой звучало до последнего времени много априорных и порой спекулятивных суждений, получает солидное основание. При этом все полученные результаты наглядны и доступны восприятию и проверке любым непредвзятым читателем или исследователем.

Первым важным выводом стало обнаружение и выделение двух принципиально отличающихся друг от друга слоев романа.

Разнородность текста. «Вставные» фрагменты

Расслоение, «раздвоение» «Тихого Дона» мы обнаружили уже в случаях грубых нарушений достоверности описываемых событий. В таких эпизодах, как «петлюровцы под Старобельском», «ст. Ольгинская» или «пароход из Марселя», читатель сталкивается не просто с ошибкой автора в том или ином вопросе.Отклонение от достоверности, противоречивость эпизодов остальному тексту, несовместимость с ним столь значительны, что при чтении возникает стойкое ощущение раздвоения: рядом с привычным, широкоизвестным на сегодняшний день образом вдруг возникает другая фигура с иными чертами. Особенно четко это выступает в эпизоде с «последней турецкой войной».

Сами по себе эти разрозненные «ошибки», конечно, не могут рассматриваться как прямое доказательство гипотезы «двух авторов». Но именно здесь начинает проявляться расслоение опубликованного Шолоховым текста «Тихого Дона» на две принципиально разные части.

Эпизод с «генералом Фицхелауровым» подвел к изучению большого количества фрагментов, написанных на основе заимствования из книг других авторов и составляющих внутренне единый и обособленный от основного слой текста. Общий объем этих фрагментов в сравнении со всем «Тихим Доном» невелик, но их роль в композиции и структуре частей романа, где заимствования встречаются, следует признать весьма значительной.

Так, заимствования встречаются:

во второй половине 4-й части — в 4 главах из 10;

в пятой — в 11 главах из 32;

в шестой (до начала восстания) — в 4 главах из 14;

в седьмой — в 4 главах из 29.

Зачастую именно эти фрагменты служат соединительной тканью текста основного повествования, частично восполняя разрывы во времени и в развитии действия.

Типологическое единство этим весьма разнородным по происхождению и содержанию отрывкам придают несколько общих характеристик:

— их генезис: прямое заимствование из ряда опубликованных в стране и за ее пределами книг или переложение их содержания;

— иллюстративность большинства эпизодов, отсутствие в них основных персонажей, слабая связь содержания с остальным текстом;

— наличие серьезных ошибок, нарушение единства и цельности изложения именно там, где заимствования соединяются с основным текстом,

— «раздвоение», когда одно и то же событие, дата, название, понятие по-разному отображается и вводится в различных частях текста, заимствованной и основной,

— общий принцип датировки событий в заимствованных эпизодах — слепое копирование хронологии источника;