МИХАИЛ БАХТИН: ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИКИ ДОСТОЕВСКОГО

Из всей современной лингвистической стилистики — и советской и зарубежной — резко выделяются замечательные труды В.В.Виноградова, который на огромном материале раскрывает всю принципиальную разноречивость и многостильность художественной прозы и всю сложность авторской позиции («образа авторов) в ней, хотя, как нам кажется, В.В.Виноградов несколько недооценивает значение диалогических отношений между речевыми стилями (поскольку эти отношения выходят за пределы лингвистики).

Напомним приведённое нами на стр. 286 очень характерное признание Т.Манна.

Ф.М.Достоевский. Письма, т. I, Госиздат, М. — Л., 1928, стр. 86.

Великолепный анализ речи Макара Девушкина, как определённого социального характера, даёт В.В.Виноградов в своей книге «О языке художественной литературы», Гослитиздат, М., 1959, стр. 477–492.

Ф.М.Достоевский. Письма, т. I, Госиздат, М. — Л., 1928, стр. 81.

Правда, зачатки внутреннего диалога были уже и у Девушкина.

Работая над «Неточкой Незвановой», Достоевский пишет брату: «Но скоро ты прочтёшь «Неточку Незванову». Это будет исповедь, как Голядкин , хотя в другом тоне и роде» («Письма», т. I, Госиздат, М. — Л., 1928, стр. 108).

Себе самому Голядкин незадолго до этого говорил: «Натура-то твоя такова… сейчас заиграешь, обрадовался! Душа ты правдивая!»

В «Преступлении и наказании» имеется, например, такое буквальное повторение Свидригайловым (частичным двойником Раскольникова) заветнейших слов Раскольникова, сказанных им Соне, повторение с подмигиванием. Приводим это место полностью:

«— Э-эх! человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну, «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?» И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдёт…» Он проговорил это с видом какого-то подмигивающего, весёлого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои собственные выражения, сказанные Соне» (V, 455).

Другие равноправные сознания появляются лишь в романах.

В романе Томаса Манна «Доктор Фаустус» очень многое навеяно Достоевским, притом именно полифонизмом Достоевского. Приведу отрывок из описания одного из произведений композитора Адриана Леверкюна, очень близкого к «музыкальной идее» Тришатова: «Адриан Леверкюн всегда велик в искусстве делать одинаковое неодинаковым… Так и здесь, — но нигде это его искусство не было таким глубоким, таким таинственным и великим. Всякое слово, содержащее идею «перехода», превращения в мистическом смысле, стало быть, пресуществления, — трансформация, трансфигурация, — вполне здесь уместно. Правда, предшествующие кошмары полностью перекомпонованы в этом необычайном детском хоре, в нём совершенно другая инструментовка, другие ритмы, но в пронзительно-звонкой ангельской музыке сфер нет ни одной ноты, которая, в строгом соответствии, не встретилась бы в хохоте ада» (Томас Манн. Доктор Фаустус. Издательство иностранной литературы, М., 1959, стр. 440–441).

Впервые на эту отмеченную нами особенность рассказа «Двойника» указал Белинский, но объяснения ей не дал.

Ф.М.Достоевский. «Статьи и материалы» сб. I под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. — Л., 1922, стр. 241, 242.

«Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. I, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. — Л., 1922, стр. 248.

Этой перспективы нет даже для обобщающего «авторского» построения косвенной речи героя.

О литературных пародиях и о литературной полемике в «Бедных людях», очень ценные историко-литературные указания даны в статье В.Виноградова в сборнике «Творческий путь Достоевского», под ред. Н.Л.Бродского, «Сеятель», Л., 1924.

Все эти стилистические особенности связаны также с карнавальной традицией и с редуцированным амбивалентным смехом.

С таким заглавием «Записки из подполья» были первоначально анонсированы Достоевским во «Времени».

Это объясняется жанровыми особенностями «Записок из подполья» как Менипповой сатиры».