Якушин Б.В. - Гипотезы о происхождении языка

Кратил, сторонник "отприродности" имен, довольно быстро соглашается с Сократом, что без установления и обычая именам не обойтись.

Установители имен, как и художники, могут быть более или менее способными. Если художник воспроизвел все подходящие цвета и формы, то картина получилась прекрасной. Если же он что-то пропустил, а что-то добавил, то картина исказится. Так и установитель имен мог пропустить некоторые буквы, другие – добавить. В результате имя будет создано неправильно. Однако и неправильные имена показывают вещи, но не благодаря сходству с ними, а по обычаю. Последний толкуется в том смысле, что люди понимают друг друга и тогда, когда пользуются неправильными именами. И все же для имен лучше, когда большинство их букв являются сходными с вещами, и плохо – в противоположном случае. В этой связи Сократ отвергает соображение о договоре между людьми, называя его грубым, а в первой части диалога, говоря о законодателе, он утверждает, что установление имен, как акт, не могло быть делом первых ничтожных людей.

В диалоге "Кратил" Платон собрал известные в его время гипотезы, которые образовали тот набор постулатов, вокруг которого в основном и вращалась вся последующая мысль философов и лингвистов. Однако сам Платон все эти гипотезы в той или иной форме отвергает: либо высмеивает, как теорию подобия, либо просто не признает (звукоподражание, договор). Ближе всего ему теория установления, но и в ней он не уверен. Все это приведет его впоследствии к мысли о божественном начале: первым грамматистом был бог или богочеловек, расчленивший речь на отдельные звуки (гласные, согласные и безгласные) и создавший грамматику.

Ученик Платона Аристотель (384-322 гг. до н.э.) непосредственно не интересовался происхождением имен. Однако его комментаторы полагают, что он придерживался взглядов Платона: слова – символы, но если установитель именует правильно, то они соответствуют природе вещей. Аристотель приводит следующее рассуждение: слова являются знаками волнений души, впечатлений от вещей. Но знаки не везде одинаковы, в разных языках различны, тогда как вещи и вызываемые ими впечатления везде одинаковы. Отсюда следует, что ни одно имя не существует от природы, слова лишь случайным образом связаны с вещами.

Интересно, что для Аристотеля знак (или символ) – понятие более широкое, чем слово. Обозначать могут и звуки животных: не поддающиеся написанию звуки, вроде тех, какие издают звери, тоже обозначают что-нибудь, но ни один из них не представляет слова. Он, таким образом, как бы признавал способность знакового поведения за животными, не владеющими словами.

Поэтому символ является родовым понятием для имени. В связи с этим комментатор Аммоний дает следующее определение имени, соответствующее точке зрения Аристотеля: имя – "символ, образуемый из звука с условным значением, без отношения ко времени, отдельная часть которого (звука) ничего не обозначает, указующий на какое-либо существование или лицо"". Это определение нуждается в пояснении. Слова "без отношения ко времени" указывают на то, что речь идет только об именах (существительных). Глаголы же, как имеющие "оттенок времени", здесь исключаются. Имя и глагол – две из четырех частей речи, имеющие самостоятельное значение.

Аристотель различал простые и сложные слова; части простых слов (слоги) не имеют самостоятельного значения (с современной точки зрения, если слог выражает морфему, то он значим), а сложные слова состоят из частей со значением. В определении Аммония имеются в виду только простые имена: "отдельные части звука ничего не обозначают". Признак, "указывающий на какое-либо существование или лицо", дан, видимо, для отличения человеческого слова от других звуков, например животных, которые обозначают "душевные волнения", но не указывают на какое-либо существование вне животного.

Аммоний в своем комментарии к трактату Аристотеля "Об истолковании" стремится показать, что тот вовсе не отрицал возможности того, что слова могут оказаться природным подобием вещей, но устанавливается это подобие искусственно. Свойством "отприродности" имен Аристотель сам часто пользуется, стараясь либо установить подобие у старых имен, либо создать его при введении новых слов. Так, в лекциях по физике он устанавливает соответствие вещам таких имен: automaton 'самопроизвольное', kenon 'пустое', hyetos 'дождь'; его новые слова также строятся по соответствию вещам: entelecheia "целесообразное осуществление', horos 'определение для простых терминов силлогизма', schema 'фигура силлогизма', antiphasis 'противоречие'.