Сергей Скибин - История русской литературы XIX века. Часть 1 - 1795-1830 годы

Пушкин точен: он не говорит, что земная героиня стихотворения (А.П. Керн) – «виденье» и «гений чистой красоты». Он употребляет сравнительный оборот: «Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты».

«Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.

И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для нас? И я сказал: вот, пошли меня. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – не увидите». Библия, Ветхий Завет, гл. 6, ст. 6–9.

Фомичев СА. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986. С. 176.

По ветхозаветному преданию, Серафим – ангел «пламенеющий», «огненный»; грех очищается, выжигается огнем.

См. «<���Заметку о «Графе Нулине»>» (1830) А.С. Пушкина.

Речь идет, главным образом, о немецких романтиках. Что же касается русских, то в них была сильна просветительская закваска. Наиболее «историчным» среди, например, декабристов был Катенин. – См.: Вацуро В.Э. Пушкин и литературное движение его времени. – «Новое литературное обозрение». 2003. № 59. С. 315.

См.: Вацуро В.Э. Пушкин и литературное движение его времени. – «Новое литературное обозрение». 2003. № 59.

Это соображение Пушкина относится к поэтической и всякой иной славе, о чем писал не однажды.

Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979. С. 106.

Об этом справедливо писала Стефани Сандлер: «Концепция истории в «Борисе Годунове» состоит в том, что причиной последующих событий являются толки об истории. И далее она утверждает: идея Пушкина состоит в том, что «слова, используемые в повседневной жизни для описания событий общественной значимости, сами начинают творить события»» (Сандлер С. Далекие радости. Пушкин и творчество изгнания. СПб., 1999. С. 116). Вместе с тем нельзя не отметить некоторые неточности в интерпретации текста и отдельных выражений и реплик. Так, автор пишет: «Лукавость Шуйского в том, что он говорит об убитом ребенке как о спящем. Шуйский подчеркивает, что царевич как бы казался спящим, и, даже завершая свой рассказ, уверяет царя в том, что Димитрий «во гробе спит». На самом очевидном смысловом уровне слова Шуйского должны донести до царя: Димитрий выглядел в гробу умиротворенно, как спящий ребенок» (Там же. С. 103). Однако Шуйский лишь хочет уверить Бориса, что царевич мертв: выражение «во гробе спит» по-русски означает «умер», «мертв», а все остальное («спящий», «умиротворенно») не более чем домыслы.

Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

Впоследствии эта прерогатива была отменена, и Пушкин не освобождался ни от обычной, ни от личной цензуры Николая I.

Те же мысли волновали и Лермонтова в стихотворении «Смерть поэта».

Эти, отчасти утопические, идеи не совпадали с намерениями Николая I, который, устно одобрив гуманные идеи Пушкина, отказал в их публичном, как бы от своего имени, печатном распространении под предлогом неудобства разрешить публикацию стихотворения, в котором провозглашалась хвала ему. Об этом Пушкину сообщил А.Х. Бенкендорф. Возможно, Николай I отклонил публикацию по тем соображениям, что она могла посеять в обществе нежелательные для него надежды, будто он и в самом деле решил вскорости освободить декабристов. Вероятно, и Пушкин держал в уме эту мысль, потому что публикация автором, который недавно с глазу на глаз беседовал с императором, был прощен и приближен к его особе, породила бы в обществе толки, якобы слова о «милости» санкционированы самим Николаем I, подавшим поэту идею, которую он выразил в стихах. Пушкин, видимо, хотел связать Николая I словом, а Николай I не желал быть тем же словом связанным.

Существует обширная литература в стихотворении «Арион», как русская, так и иностранная: Глебов Г.С. Об «Арионе». В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 6. М.; Л., 1941. С. 296–304; Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). М., 1967. С. 153–160; Суздальский Ю.П. «Арион» Пушкина – В кн.: Литература и мифология. Л., 1975. С. 3—21; Смирнов А.А. Романтическая концепция «судьбы поэта» в стихотворении А.С. Пушкина «Арион». «Вестник МГУ». Серия 9 (Филология). 1987. С. 8—12; Немировский И.В. Декабрист или сервилист? (Биографический контекст стихотворения «Арион») – В кн.: Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1994. С. 168–184; Раскольников Ф. Поэт и политик в пушкинском «Арионе». В кн.: Ф. Раскольников. Статьи о русской литературе. М., 2002. С. 12–20.