Галина Синило - Танах и мировая поэзия. Песнь Песней и русский имажинизм

Тебе, спалившей моноплан моей кровати,
Чтоб заживо горящим авиаторам —
Нам к Вечности лететь,
Тебя в Евангелье страстей — «Вторая Богоматерь,
Единая в Любви среди людей».

Звеня, трепещет тела Твоего динамо,
В электростул па казнь меня, преступника, влача.

А я проводку губ —
На раскаленный мрамор,
Благословляя смерть и Палача.

В Твоем бушующем Великом океане тела
Моей подводной лодки перископ.

И вдруг —
Комета губ Твоих
Над грудью просвистела,
И капитана — белым метеором в лоб.

Но на холмах грудей — рубиновые вспышки —
Беспроволочный радио сердец.
И телеграфом губ — отчаянные вспышки:
«…корабль… огне… крушение… конец…»

И, захлебнувшись в кипятке Твоих дрожаний,
Я мертвым был всю ночь,
Которая как миг.
А утром — Твой живот, аэродром желаний,
Где каждый день —
Бипланы губ моих.

И богомольцы рук молитвенно и бодро —
Крутым изгибам пламенных основ,
Туда, где Альпами трепещущие бедра —
Червонной радугой
Следы моих зубов.

А дальше —

Алой кровью поцелуев отпечаток,
Где прячется ночей моих тоска,

Верблюдом губ
Господню Гробу пяток,
Чтоб там возжечь, рыдая, свечку языка.

Прожектор глаз моих и губ мотоциклеты
В лучах волос Твоих — как в зарослях челнок.
Через китайский фарфор чашечек коленных —
Христом Скорбящим
В Мраморное море ног.

И электромагниты наших переносиц
Не удержать ни зверю, ни врагу.
Язык мой, как горящий броненосец,
Спасенья ищет в гавани Твоих скользящих губ.

И там, где от затылка меж лопаток
От шеи вниз
Спины Твоей шоссе —
Автомобилю губ моих лететь как вихрь и падать
И над волнами бедер в воздухе висеть.

Какой же Бог мне предназначил муки —
Взобраться санкам губ
На горы снежных плеч?
Но там как змеи жаждущие руки,
И мне на них
Сгоревшим солнцем лечь.

Взбешенный сплетнями и шамканьем базара,
Себя к Тебе
Гвоздями слез прибить, —

Чтоб в этом Мире все, не исключая комиссаров,
Умели боль растить
И так, как я,
Любить.

Голгофах Страсти жизнь моя висела,
Но знаю —
Из груди Твоей мне высосать Весну, —

И на кресте
Твоего жаждущего тела
Себя, Христа,
Гвоздями мук распну.

Всё равно, так или иначе,
После каждого шторма страстей
Мой корабль долго-долго чинится
В пристань души Твоей.

И когда от полночных бешенств
Парус в клочья и руль в куски —
Путь мой всегда намечен
В светлую гавань тоски.

Окровавлен Любовью прежней,
Пью покой на Твоем плече.
Я всегда сумасшедший грешник
У престола Твоих очей.