Джон Лайонз - Введение в теоретическую лингвистику

С самого начала учение греков о языке опиралось главным образом на письменные тексты. (Об этом свидетельствует и сам термин «грамматика», производный от слова со значением «искусство письма».) Последовательного различения между звуками и соответствующими им буквами не проводилось. Если различие между устной и письменной речью вообще осознавалось, то считалось, что устная речь зависима и производна от письменной. Интерес александрийских ученых к литературным памятникам укрепил это заблуждение.

Вторая ошибка александрийских ученых заключалась в том, что они считали язык греческих авторов V века до н. э. более правильным, чем современный им разговорный язык; и вообще они считали, что «чистоту» языка сохраняют образованные люди, а неграмотные «портят» язык. Это неверное представление о языке продержалось более двух тысячелетий. Еще труднее оказалось искоренить терминологическую ошибку, состоящую в том, что такие понятия, как «чистота» и «правильность» языка, часто рассматриваются как абсолютные. Следует уяснить себе, однако, что эти понятия имеют смысл только в соотнесении с каким-либо избранным языковым стандартом. Поэтому утверждение, что язык Платона чище языка неграмотного александрийского мастерового, не столько неправильно, сколько бессмысленно. К этому вопросу, а также к более подробному обсуждению соотношения между письменной и устной речью мы вернемся в настоящей главе ниже (§ 1.4.2).

Обратимся к рассмотрению наиболее важных средств грамматического анализа, предложенных греческими учеными для описания их языка.

Тем, кто со школьной скамьи знаком с традиционной грамматикой греческого языка, может показаться очевидным выделение именно тех грамматических категорий, которые в ней используются. Даже поверхностное знакомство с историей древнегреческого учения о языке показывает, что это не так. Та система анализа, которая принята в стандартных грамматиках греческого языка, была отнюдь не очевидной: для ее разработки потребовалось около шести столетий (с IV в. до н. э. по II в. н. э.). Более того, эта система не является ни единственно возможной, ни даже наилучшей. Во всяком случае, вряд ли разумно считать, что различные способы описания языка, предложенные греческими учеными, непременно уступают тому описанию, которое известно нам как каноническая грамматика греческого языка. В предлагаемом ниже кратком обзоре традиционного грамматического учения мы не будем останавливаться на категориях, введенных древними греками и их последователями; подробное обсуждение этих категорий см. в главе 7.

Выделение трех родов в греческом языке приписывается Протагору, одному из ранних и наиболее влиятельных софистов (V в. до н. э.). Насколько нам известно, первым, кто стал различать существительные и глаголы, был Платон (429—347 гг. до н. э.). Однако следует отметить, что определяемые Платоном два класса слов отнюдь не совпадают с классами слов, называемых существительными и глаголами в тех более поздних лингвистических воззрениях, на которые опираются современные школьные грамматики. По определению Платона, существительные — это слова, которые могут выступать в предложении как субъекты предикации, а глаголы — это слова, которые могут выражать предицируемое действие или свойство. (Грубо говоря, субъект предикации называет вещь, о которой нечто утверждается, а предикат — это та часть предложения, которая утверждает нечто о вещи, обозначенной субъектом; ср. § 8.1.2.)

В связи со сказанным можно отметить два факта. Во-первых, указанное определение основных грамматических классов — глаголов и существительных — опирается на чисто логические основания: существительное и глагол определены как составные части суждения. Во-вторых, по этому определению к классу глаголов относятся те слова, которые мы называем глаголами и прилагательными. Греческие грамматисты более позднего времени, отвергнув классификацию Платона, ввели вместо нее не трехчленную систему «глагол — существительное — прилагательное», принятую в настоящее время, а другую — двухчленную — систему, в которой в один класс объединены существительные и прилагательные. Тем же словам, которые не принадлежали к главным классам, уделялось мало внимания.

Подразделение слов на существительные, глаголы и прилагательные не было осуществлено вплоть до средних веков. Аристотель (384—322 гг. до н. э.) принял платоновское различение существительных и глаголов, прибавив к ним третий класс слов — союзы. К союзам Аристотель относил все слова, не вошедшие в два основных класса. Он заимствовал также у своих предшественников систему трех родов; при этом он заметил, что названия многих неодушевленных предметов (= 'вещей'), которыеp по классификации Протагора относятся к третьему роду, принадлежат в греческом к мужскому или женскому роду; для этого третьего рода он ввел название «промежуточный». (Позже класс существительных, не принадлежащих ни к мужскому, ни к женскому роду, был назван «никаким» родом, а латинский перевод дал используемый в традиционной грамматике термин «средний род».) Значительным достижением Аристотеля было открытие им категории времени у глагола: он заметил, что определенные формы глагола могут быть соотнесены с настоящим временем, а другие формы глагола — с прошедшим временем. Эта часть учения Аристотеля содержит много неясного (хотя в общем учение Аристотеля более понятно, чем учение Платона).