Майкл Векс - Жизнь как квеч. Идиш - язык и культура

На восьмой день после рождения все здоровые эйфлы мужского пола проходят обряд посвящения в евреи — церемонию брис миле , где миле — обрезание — является символом брис , союза еврейского народа со Всевышним. Делать обрезание — мал зайн ; есть и другое выражение, которое мы встречали в главе 4: йидишн дос кинд (дословно «делать ребенка евреем»). Обрезание совершает специальный человек, мойел . Обряд заканчивается тем, что все присутствующие восклицают: «Так же, как приобщился он к завету, пусть придет он к Торе, и к хупе, и к добрым делам».

Новорожденную девочку просто шлепают по попке, чтобы та начала дышать, а чуть позже, во время молитвы о здоровье матери, дают ей имя. Молитву читает служитель синагоги, когда отца девочки вызывают к Торе, так что имя младенцу дают в понедельник, четверг, субботу или на праздник. Присутствие самого ребенка и матери желательно, но не обязательно. Отцу полагается выставляться: за молитвой следует кидеш , освященная трапеза {71} ; в зависимости от дня, обстоятельств и порядков данной синагоги кидеш может варьироваться от бутылки виски до целого банкета.

В идишской лексике нет особого раздела, посвященного детям ясельного возраста. Ребенка, который уже начал ходить и разговаривать, называют пицл кинд , «кроха» (ср. пицл бройт — «кусочек, крошка хлеба») или даже пицеле кинд , «крохотулька». Его словарный запас может ограничиваться лепетом вроде татеши («папочка»), мамеши («мамочка»), коше («лошадка») — а может и включать в себя стихи-потешки для пальцев, с которым мы сталкивались в главе 4:

Есть очень известные еврейские «ладушки»:

Еще есть «потягушки»: в конце первой строки мать тянет ребенка за ручки:

Мальчиков отдавали в хейдер в возрасте трех лет (неудивительно, что на «ясельный возраст» времени особо не было); там им предстояло провести почти все дни на протяжении последующих десяти лет. Если вы найдете человека, который учился в восточноевропейском хейдере до Второй мировой войны, то узнаете из первых рук, как дети выходили из дома затемно и возвращались впотьмах (только по пятницам они приходили домой раньше), освещая себе дорогу бумажным фонариком. Почти все школьные дни, с октября по май, заканчивались так: дети становились в ряд и ждали ребе , учителя; он подходил к каждому и зажигал его фонарик. Что касается девочек, большинство из них учились читать, писать и молиться на базовом уровне; их образование не было таким серьезным, как у мальчиков, из которых растили самостоятельных евреев — то есть мальчики должны были знать, что́ следует делать еврею в тех или иных обстоятельствах, а также хоть немного разбираться в Талмуде и раввинистической литературе.

Такого результата учителя достигали не всегда (не у всех детей были способности и любовь к книжной премудрости; кроме того, у многих семей попросту не хватало денег, чтобы ребенок доучился до конца срока), но на удивление часто. Если мальчик покидал школу в десять лет — то есть задолго до срока, — к этому времени у него за плечами уже было семь лет учебы, по двенадцать часов в день.

Начальная школа называлась дардеке-хейдер , а каждый из ее учеников — дардеке-йингл , он же дардеке-кинд. Дардеке — от арамейского дардак , «маленький ребенок». Слово хейдер изначально было сокращением от хейдер тойре — «комната Торы», т. е. учения. Зачастую хейдер тойре представлял собой обычную комнату в доме учителя; есть множество историй о старых европейских хадорим (мн.ч. от хейдер ), где поперек помещения была натянута веревка, на которой висели простыни, скрывавшие от детей учительскую кровать. До недавнего времени хейдером также называли еврейскую вечернюю школу {73} . Обычная комната в доме на идише называется цимер или штуб , но можно сказать и хейдер , если речь идет о хейдер меюход , «личном кабинете» писателя или какой-то важной персоны: например, у судьи либо хасидского ребе.