Specific English

A girl was standing at the gate. У ворот стояла девушка.

В русском языке предложение, как правило, начинается с обстоятельства, т. е. с описания обстановки.

На моем столе стоит пишущая машинка.

Англичанин же сначала назовет предмет и только потом укажет на обстоятельства его существования.

There is a typewriter on my desk.

Из этих примеров ясно, что в русском предложении логическое ударение падает обычно на последнее слово, а в соответствующем английском предложении конструкция более формальна.

Эта «формализация» содержания особенно ясно проявляется в английском вопросительном предложении (простая перестановка подлежащего и сказуемого и привнесение вспомогательного глагола to do).

She is a teacher. Is she a teacher? He works hard. Does he work hard?

В русском языке в аналогичном случае действует только интонация. В английском же синтаксическая определенность вопроса приводит к «формализации» и самой интонации: она получает свой постоянный и явно подчиненный синтаксису рисунок.

Is Mary back?

Характерно, что эта специфическая вопросная форма, известная как форма общего вопроса, отличается от специальных вопросов, в которых сказуемое не стоит на первом месте, и порядок членов предложения приближается тем самым к повествовательному.

Where is Tom?

Who is there?

Здесь интонация повторяет интонацию повествовательного предложения.

Итак, мы можем сделать тот общий вывод, что в английском языке, языке аналитического строя, мы наблюдаем наиболее полное соответствие логических компонентов и синтаксических форм. В языках синтетических конкретный смысл слова, смысловое ударение довлеют над формально синтаксическими моментами, что ведет к гораздо большей внешней свободе синтаксических построений и к почти полному отсутствию формального закрепления места слова в предложении.

Элементы языка, взятые в отдельности (а значит, в морфологическом их значении), конечно, гораздо менее показательны с точки зрения отражения системы языка в целом, нежели те же элементы, включенные в предложение. Однако если брать морфологию в целом, то ее полное соответствие синтаксису, а значит, характерным особенностям данной языковой системы, оказывается совершенно очевидным. Ведь синтаксис и морфология – это две стороны одного и того же языкового процесса. В этой связи можно сказать, что в синтетических языках отношения определяются внутри самого слова с помощью флексий, поэтому это соотнесенное уже с другими членами предложения слово и может стоять почти в любом месте предложения. Аналитизм же в развитии языка выражается как рост удельного веса синтаксических канонов, закрепление за словом определенного места в предложении и вместе с тем как стирание теряющих свою непосредственную необходимость морфологических признаков слова.

Утрата склонения и спряжения произошла, очевидно, в силу возрастания удельного веса синтаксиса и закрепления постоянного порядка слов, когда положение слова в предложении уже стало указателем его роли в логических смысловых связях и отношениях. В случае же если этого недостаточно, англичане прибегают к помощи нового элемента в структуре предложения, к предлогу, т. е. к элементу опять-таки синтаксическому, а не морфологическому. Предлоги при этом нередко имеют чисто грамматическое значение и на русский язык не переводятся. Например:

This is a great work of art. Это великое произведение искусства. (родительный падеж) Не wrote a letter to his friend. Он написал письмо другу. (дательный падеж) You don’t cut fish with a knife. Рыбу нож ом не режут. (творительный падеж)

Сохранение формы 3-го лица единственного числа в спряжении глаголов и формы родительного падежа для выражения функции принадлежности требует своего исторического объяснения, что не входит в нашу задачу. Но мы должны подчеркнуть, что в данном случае мы имеем дело с такими рудиментами «морфологизма» в английском языке, которые только подтверждают правило, только оттеняют решительный и последовательный поворот этого языка к синтаксическому выражению основных смысловых отношений и к освобождению от морфологических средств их передачи.