Валерий Кузнецов - Научное наследие Женевской лингвистической школы

103

Точка зрения о существовании генетической связи между сочинением и подчинением является весьма распространенной. «Большинство писавших по этому вопросу, – отмечает М. Зандман, – считали, что сочинение более древнее, чем подчинение, и что последнее постепенно развилось из первого... Общеизвестно, что детский язык и синтаксис наиболее древних средневековых языков отдают предпочтение сочинительным конструкциям по сравнению с подчинительными» [Sandman 1950: 25, 26]. Сам Зандман придерживался противоположной точки зрения. В. Вундт считал, например, что все примитивные языки проходят вначале стадию словесного соположения, соответствующую соположению представлений [Wundt 1912: 298]. Позднее Э. Лерх писал: «Формы подчинения всегда были новые, чем формы сочинения... Подобно детскому языку и всем примитивным языкам, старофранцузский язык также предпочитал соположение фраз их относительному подчинению» [Lerch 1925: 43].

104

Опора на факты детской речи при исследованиях генетического аспекта языка восходит к Штейнталю, который высоко оценивал такой подход для выяснения вопросов о возникновении и развитии языка у людей. Вундт, придававший большое значение детскому языку для историко-генетических исследований, в то же время предостерегал от увлечений в этом плане, так как дети усваивают готовый язык со слов их окружающих. Сама идея обращения к детскому языку встречается у Кондильяка и у главы идеологов Дестутта де Траси.

105

А. А. Потебня предикативным членом считал только какое-либо имя в именительном падеже, а имя в творительном падеже он называл дополнением [Потебня 1958: 111 – 112, 120].

106

Вопрос о соотношении сочинения и подчинения получил оригинальное развитие в работах другого представителя Женевской школы – С. Карцевского. Не отрицая разграничения сложносочиненных и сложноподчиненных предложений, Карцевский считал, однако, что оппозицию составляет не сочинение и подчинение, а подчинение и асиндетическая конструкция, причем оба синтаксических типа, т. е. сочинение и подчинение, пересекаются в бессоюзной конструкции: «...сочинение и бессоюзие сополагаются на горизонтальной линии, тогда как бессоюзие и подчинение располагаются по вертикали» [Karcevsky 1956: 39].

107

На этот факт обращает внимание М. Коэн [C ohen M. Выступление во время обсуждения доклада P. Pottier // BSL. 1949. T. 45. F. 1 (130). P. XVII – XVIII].

108

Группа, занимающаяся структурно-семиотическими исследованиями в области литературы, литературоведения и общей семиологии в русле идей Р. Барта, Ж. Лакана и М. Фуко. Помимо Ж. Женета в нее входят Ю. Кристева, Цв. Тодоров, Ф. Соллерс, Ж. Рикарду и др.

109

Проблемой несобственно-прямой речи занимались многие лингвисты: Э. Лорк, А. Тоблер, Э. Лерх, М. Липс, В. Гюнер, Л. Шпитцер, Н. Ю. Шведова и др.

110

И. А. Бодуэн де Куртенэ определял грамматику «как рассмотрение строя и состава языка (анализ языков)», включая в грамматику и фонологию [Бодуэн де Куртенэ 1963: 63 – 64]. Н. С. Трубецкой также считал фонологию частью грамматики. Фонетику как особую языковедческую дисциплину, смежную с грамматикой и лексикологией, рассматривали Л. В. Щерба и В. В. Виноградов.

111

Примечательно, что в своей последней работе Прието заменил термин «индикация» на «практику интерпретации индексов» [Prieto 1995], выделив тем самым роль адресата.

112

Течение в западноевропейской педагогике конца XIX – первой половины XX в., выступавшего с требованием радикального изменения организации системы, содержания и методов воспитания и обучения. Оно сыграло известную положительную роль в истории педагогики.

113

«Каковы бы ни были факторы изменяемости, – писал Соссюр, – действуют ли они изолированно или комбинированно, они всегда приводят к сдвигу отношения между означающим и означаемым » [Соссюр 1977: 107 – 108].

114

Преувеличение со стороны Балли роли аффективного в языке можно оправдать подчас скрытой полемикой с О. Есперсеном, который, наоборот, преувеличивал действие в языке «тенденции к коммуникации». Возражая Есперсену, Балли писал: «Между тем аффективность повсюду в разговорном языке взаимодействует с реальной жизнью, и она предопределяет изменения, отличные от тех, на которых настаивает “энергетика”, эти изменения дробят словарь, “приводят в беспорядок” синтаксис, так что можно сказать, что грамматика чувств – это борьба против грамматики» [Bally 1941b: 95].

115

Сходные высказывания можно обнаружить у Ж. Вандриеса [Вандриес 1937: 149 – 150].