Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Вопрос Смысл? часто задавал юный отпрыск моего знакомого в ответ на побуждение его к действию, чем ставил родителя в тупик. Возможно, поэтому я ощущаю этот вопрос как молодежный, этакое пассивное сопротивление навязываемой старшим поколением активности. Вопрос И что?, напротив, характеризует вопрошающего как активного человека, который готов был бы сделать из сказанного определенные выводы и даже действовать в соответствии с этим, но не понимает как. Честно говоря, я сам порой задаю этот вопрос.

К сожалению, его задают и мне, ожидая от меня (“лингвиста-профессора”) полезных рекомендаций по поводу языка и общения. А я обычно разрушаю чужие коммуникативные ожидания, поскольку вижу свое профессиональное предназначение в том, чтобы исследовать новые явления и тенденции в языке, а не в том, чтобы давать им этическую оценку и уж тем более запрещать. В конце концов, все взрослые люди, сами разберутся – писать аффтар жжот или не писать, покупать элитные холодильники или не покупать, говорить вау или не говорить.

По поводу разрушения коммуникативных ожиданий или даже коммуникативного провала я хочу рассказать один случай из свой преподавательской практики. Его можно интерпретировать по-разному. Например, как еще один повод побрюзжать, что молодежь теперь не та, что прежде. Или как повод покритиковать российское образование. Или, наконец, как повод задуматься, зачем все это, и мы в частности. Далее будут представлены все эти интерпретации, но сначала о сути дела.

Итак, я преподаю этой самой молодежи теорию и практику коммуникации. Сначала, естественным образом, я преподаю теорию, а потом пытаюсь применить ее на практике. С теорией все в порядке: я говорю, молодежь записывает. Тут и азы семиотики, и теория диалога, и психолингвистические аспекты… Но как доходит до практики, молодежь вяло, но решительно сопротивляется. А именно решительно ничего не делает. И чем больше я на нее давлю, тем решительнее она упирается. А молодежь эта состоит из примерно десяти прелестнейших юных созданий исключительно слабого пола. И тем обиднее мое педагогическое фиаско.

К примеру, я задаю написать краткий пересказ современного романа, причем на первом этапе – одного и того же. Проблемы начинаются сразу с выбора романа. Оказывается, что не существует такого современного романа, который бы прочли все мои слушательницы. Точнее говоря, самым современным таким романом оказывается “Война и мир”, и то условно. Кто-то прочел, но не целиком, кто-то целиком, но частично забыл. А перечитывать, естественно, никто не хочет. Но “Война и мир” и меня не устраивает, по разным причинам, в том числе и связанным с современностью. Но подсознательно сильнее давит отказ самого Толстого пересказывать “Анну Каренину” в ответ на вопрос, о чем роман, точнее, готовность в качестве пересказа повторить роман от первой строки до последней.

В отличие от Толстого и в силу своего лингвистического образования я как раз считаю пересказ одним из основных литературных жанров (входящих как составная часть во многие другие жанры), да к тому же еще и важнейшим диагностическим критерием понимания текста (того, который пересказывается). При всем при этом в прямую дискуссию с Толстым предпочитаю не вступать. В том смысле, что на его тексты не покушаюсь и его творчества не трогаю.

В результате сошлись мы на “Мастере и Маргарите”, задание выполнили трое (остальные сослались на чрезмерную занятость по другим дисциплинам). В двух пересказах первый эпизод на Патриарших занимал половину (на что я, впрочем, и рассчитывал), а остальная половина состояла еще из пары эпизодов и истории Иешуа и Пилата. Третий, к сожалению, был безупречен и потому безнадежно непоучителен. Увы, так бывает всегда. Какова бы ни была молодежь, найдется один такой ее представитель, который безупречно выполнит данное ей задание. А значит, и учить этого представителя нечему.

Все прочие задания выполнялись в том же ключе, вследствие чего мне пришлось полностью переключиться с анализа творчества моих подопечных на анализ уже существующих текстов.

Чтобы не казаться старомодным, я приготовил для изучения тексты следующего рода: рецензии на кинофильмы из многократно мной цитируемого журнала “Афиша”, модного и вместе с тем не бессмысленного. Среди различных заданий было, в частности, как мне казалось, достаточно простое – квалифицировать рецензию как положительную или отрицательную и подтвердить свое решение фрагментами из текста рецензии.