Елена Коровина - Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена

• Сын Толстого, Никита Алексеевич, вырос и стал известным ученым-физиком.

• А дочка Никиты – известной писательницей. Вы все ее знаете и читали ее книги – это же Татьяна Никитична Толстая.

• Но времена менялись, и появлялись новые властители дум. В наше время ими стали компьютерщики. И знаете, кто является внуком Никиты, а значит, правнуком писателя А.Н. Толстого? Артемий Лебедев. Да-да, тот самый – известный владелец компьютерной Студии Артемия Лебедева.

«Со стола в столовой убрали скатерть. Матушка принесла четыре пары ножниц и стала заваривать крахмал…

Мальчики принесли кожаный чемодан Анны Аполлосовны и поставили на стол. Матушка раскрыла его и начала вынимать: листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зеленой и оранжевой бумаги, бристольский картон, коробочки со свечками, с елочными подсвечниками, с золотыми рыбками и петушками, коробку с дутыми стеклянными шариками, которые нанизывались на нитку, и коробку с шариками, у которых сверху была серебряная петелька, – с четырех сторон они были вдавлены и другого цвета, затем коробку с хлопушками, пучки золотой и серебряной канители, фонарики с цветными слюдяными окошечками и большую звезду. С каждой новой коробкой дети стонали от восторга.

– Там еще есть хорошие вещи, – сказала матушка, опуская руки в чемодан, – но их мы пока не будем разворачивать. А сейчас давайте клеить.

Виктор взялся клеить цепи, Никита – фунтики для конфет, матушка резала бумагу и картон. Лиля спросила вежливым голосом:

– А можно я буду клеить домик?

– Клей, милая, что хочешь.

Дети начали работать молча, дыша носами, вытирая крахмальные руки об одежду. Матушка в это время рассказывала, как в давнишнее время елочных украшений не было и в помине и все приходилось делать самому. Были поэтому такие искусники, что клеили – она сама это видела – настоящий замок с башнями, с винтовыми лестницами и подъемными мостами. Перед замком было озеро из зеркала, окруженное мхом. По озеру плыли два лебедя, запряженные в золотую лодочку».

Вот такие рождественские воспоминания. Ностальгия – тоска по Родине. И каждая строка «Детства Никиты» пропитана этой тоской.

А.Н. Толстой вернется на Родину. Будет почитаем и уважаем. Даже станет народным депутатом. Домашние будут шутить: «Его сиятельство граф уехал на заседание Моссовета». Однако, описывая подготовку к Рождеству, Алексей Николаевич еще не будет знать, что скоро советская власть запретит все религиозные праздники. Под запрет попадет и Новый год (это же почти Рождество), как классово чуждый советским детям. Но тяга к чуду все равно останется. Ибо ожидание волшебства и радости – выше и сильнее любой власти.

Может, поэтому запрет долго не продержится. Уже в 1937 году будет разрешено ставить елку и встречать Новый год. Вот когда снова вспомнятся навыки создания игрушек своими руками, ведь их практически не будет в стране, начавшей отмечать Новый год ЗАНОВО. И снова в ход пойдут полоски раскрашенной бумаги, будут вырезаться снежинки из фольги, клеиться домики, изготавливаться снеговики из ваты. Ну а верхушку елки украсят алые рукотворные звезды – символ новой эпохи.

Мальчик-сладкоежка и его очаровательная гостья. Старинная открытка

Вот тогда-то и станут часто вспоминать еще одну рождественскую историю – опять почти сказку – «Елку Митрича» писателя Николая Дмитриевича Телешова.

– А ТО, – ВЗДОХНУЛ СНОВА МИТРИЧ, – ЧТО ВСЕМ БУДЕТ ПРАЗДНИК КАК ПРАЗДНИК, А ВОТ, ГОВОРЮ, РЕБЯТИШКАМ-ТО, ВЫХОДИТ, И НЕТ НАСТОЯЩЕГО ПРАЗДНИКА… ПОНЯЛА?.. ОНО ПРАЗДНИК-ТО ЕСТЬ, А УДОВОЛЬСТВИЯ НИКАКОГО…

ГЛЯЖУ Я НА НИХ, ДА И ДУМАЮ: ЭХ, ДУМАЮ, НЕПРАВИЛЬНО!..

ИЗВЕСТНО, СИРОТЫ… НИ МАТЕРИ, НИ ОТЦА, НИ РОДНЫХ…

ДУМАЮ СЕБЕ, БАБА: НЕСКЛАДНО!..

ПОЧЕМУ ТАКОЕ – ВСЯКОМУ ЧЕЛОВЕКУ РАДОСТЬ, А СИРОТЕ – НИЧЕГО!

Так мыслил в рождественский вечер сторож переселенческого барака отставной солдат Семен Дмитриевич, которого все звали просто Митричем.

Сейчас нам трудно понять, где работал Митрич, что такое «переселенческий барак» и почему там дети-сироты.

Бурное переселенческое движение началось в России после отмены крепостного права в 1861 году и продолжалось четверть века. Крестьяне, ставшие свободными, часто не имели ни средств, ни жилья. Они просто вынуждены были куда-то переселяться – не в поисках даже лучшей жизни, а в поисках жизни хоть какой-нибудь. Из средней полосы России люди ехали к Уралу и за Урал – в места не столь заселенные. Для такой бесконечно переселенческой миграции и были построены переселенческие бараки. Там можно было бесплатно отдохнуть, оглядеться и принять решение – пробираться дальше или остановиться. Только вот пути-дороги были трудны, да и средств не хватало. Переселенцы терялись, отставали от родных и даже мерли как мухи. Вот так и выходило, что в переселенченском бараке оказывались ничьи дети – те самые сироты, о которых говорит сторож Митрич. Может, они отстали от родни, а может, их родители умерли в пути. И позаботиться о сиротах было больше некому. А тут Праздник. И ни у одного начальственного чина не кольнуло в душе, что дети даже не увидят и не узнают Рождества. Только старый сторож понял, что это «нескладно», и сказал жене: