Олег Буранок - Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

В самом конце 1940-х и в 1950-е гг. идёт дальнейший процесс фундаментального накопления исторических, философских, культурных знаний по Петровской эпохе, в связи с чем ни один из учёных, занимавшихся разработкой этих проблем, не может обойти такой колоритной фигуры эпохи, как Феофан Прокопович.

Вышли в свет работы по истории русского театра С. С. Данилова, В. Н. Всеволодского-Гернгросса, Б. Н. Асеева, в которых высоко оценивалась пьеса «Владимир», делались интересные частные наблюдения, но в связи с характером работ – театроведческих – исследователи не могли уделить пристального внимания трагедокомедии, поэтому «Владимир» не получил в этих трудах всестороннего анализа [53].

В томе «Очерков по истории СССР», посвящённом эпохе Петра I, о литературе и театре переходного периода написал очерк А. В. Кокорев, выделив среди всех деятелей культуры первой трети XVIII в. Феофана Прокоповича и назвав его пьесу выдающейся для своего времени, прокладывающей «путь к подлинной национально-исторической тематике в русской драматургии» [54].

Начавшие вновь интенсивно выходить сборники «XVIII век» не баловали Феофана Прокоповича своим вниманием: его имя появлялось в обзорных статьях, указывалось на необходимость изучения творчества Феофана, были статьи об его ораторской прозе, стихах и т. д., но ни одной работы, посвящённой «Владимиру», не было.

В конце 1950-х г. выходит в свет трехтомная академическая «История русской литературы» (гл. ред. Д. Д. Благой). В первом томе П. Н. Берков в главе «На путях к новой русской литературе» пишет о том, что в публицистике Петровской эпохи отразилась борьба новых и старых идейных тенденций.

Особое внимание исследователя привлекли «многочисленные насыщенные публицистическими элементами проповеди Феофана Прокоповича» [55]. П. Н. Берков упоминает прозаические произведения Феофана – «Слово похвальное в день рождения великого князя Петра Петровича», «Похвальное слово о флоте российском», «Слово о власти и чести царской», а также трактаты «Духовный регламент» и «Правда воли монаршей». «Все речи и публицистические произведения Феофана Прокоповича, – подчёркивает П. Н. Берков, – проникнуты гордостью за успехи русской культуры, русской государственности» [56].

Трагедокомедию «Владимир» П. Н. Берков связывает с новой русской литературой, которая заложила основы классицизма в идейных представлениях, в выборе тем, зарождении литературных жанров, исканиях в области языка. Учёный указывает, что литература этого периода «представляет интерес и сама по себе – как отражение важного в определённом отношении переломного момента в истории русской культуры» [57].

В 1950-е гг. всё более пристально изучается Феофан Прокопович за рубежом [58]: появляются статьи И. Тетцнера, Э. Винтера, Ф. Вентури и др. Наибольший интерес представляет статья немецкого слависта И. Тетцнера «Феофан Прокопович и русское раннее Просвещение» (1958). Важная для уяснения теоретико-эстетических взглядов Феофана, она почти не касается его «Владимира». Литературные, общественно-политические, философские взгляды Феофана учёный связывает с развитием Просвещения на Западе и в России. И. Тетцнер прослеживает становление личности молодого монаха в киевский период его жизни и творчества, отмечая, что уже там произошла «закладка» мировоззрения будущего сподвижника и идеолога Петра I [59].

И. Тетцнер подмечает важное обстоятельство смены духовного климата в Петровскую эпоху: принявший перемены дышал воздухом реформ Петра, становился его сподвижником, не принявший – погибал не только внутренне, духовно, но и физически. Учёный приводит примеры: Дмитрий Ростовский и Стефан Яворский. «Как хорошо вошёл Прокопович в мир Петра, – считает И. Тетцнер, – можно видеть из сравнения его киевских проповедей с проповедями петербургского времени» (с. 354). Темы о загробной жизни («помни о смерти!»), изображение вечного благоденствия и, наоборот, ада, бесконечность мук в загробном мире – всё это отступает в проповедях петербургского периода на второй план. А на первый выступают заботы о земном, сиюминутном, обязанности монарха и его подданных, а польза народа становится доминантой многих слов и речей Феофана Прокоповича этого периода. «Петра же он славит как неутомимого работника он оправдывает даже воскресную работу» (с. 354). Особенной целенаправленностью в этом смысле отличаются, по мысли исследователя, петербургские проповеди, посвящённые смерти Петра. «В полном осознании начинающейся реакции Прокопович повторяет слово “будет” как некую клятву для дальнейшего существования петровских реформ и требует от преемников Петра завершения Петрова дела» (с. 355).