Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1880-1890 - учебное пособие

Самые особенности российской действительности определяли многие значимые черты её литературы. Известная английская писательница Вирджиния Вульф пишет о чёткой структурированности английского общества, его разделении на низшие, средние и высшие классы, при этом каждый из них обладает своими традициями, укладом, моралью, даже языком. Английский роман принужден признавать эти барьеры, а потому склонен скорее к сатирическому исследованию общества, чем к симпатии, пониманию отдельного индивида. Отсюда признание власти денег, корыстных, материальных интересов, управляющих поведением личности. В то же время многие герои Толстого и Достоевского имеют иную нравственно-духовную мотивацию своего поведения.

Томас Манн признаётся: при написании «Будденброков» на него повлияли Тургенев и Толстой, при этом уточняет: «Речь идет не о подражании…. Под воздействием Толстого-мастера могут возникнуть произведения как по духу, так и по форме весьма между собой несхожие и, что весьма существенно, отличные от произведений самого Толстого».

Восприятие русской словесности в Европе и США. её роль и значение за рубежом диктовались своеобразием историко-литературного контекста, национальными традициями в каждой конкретной стране.

Вторая половина XIX в. – пора дальнейшего углубления и расширения франко-русских литературных отношений. Долгие годы проживший в Париже Тургенев выполнял роль своеобразного полпреда русской литературы и культуры во Франции и, шире, в Европе. Творческие и личные контакты соединяли его с писателями, являвшими цвет французской литературы, – с Мериме, Жорж Санд, Флобером, братьями Гонкурами, Золя, Мопассаном. Событием принципиальной историко-литературной значимости стал выход в 1886 г. книги Мельхиора де Вогюэ «Русский роман», вызвавшей немалый резонанс и стимулировавшей дополнительный интерес к русским классикам. В 1870—1880-е гг. начались их интенсивные переводы на французский язык. Это касалось прежде всего Тургенева, Достоевского и Толстого. Показательно суждение Флобера – «мученика стиля», безукоризненного мастера – о «Войне и мире» Толстого из его писем Тургеневу (январь 1880 г.): «Это перворазрядная вещь! Какой художник! И какой психолог!.. У меня были возгласы восхищения во время чтения…».

Когда в 1860-е Гг. Э. Золя вошёл в большую литературу как романист и теоретик натурализма, критики ополчились на него. Среди тех, кто поддержал его в эту нелёгкую пору, был Тургенев. Он рекомендовал Золя редактору журнала «Вестник Европы» М.М. Стасюлевичу, и там, начиная с 1875 г., Золя публикует свои статьи.

Золя не оставил без внимания и опыт Толстого-баталиста, когда в романе «Разгром» дегероизировал войну и одновременно воздал дань восхищения мужеству простых людей, способных на подвиги и самопожертвование (образы Оноре, Вейса). Близкой к толстовской была эстетика Золя, в основе которой лежал тезис: «Заботиться только об истине».

Натуралистические идеи Золя, в свою очередь, нашли отзвук в русской литературе, прежде всего в творчестве П.Д. Боборыкина, который читал лекции о «новом французском романе» и переписывался с автором «Нана». Однако некоторые крайности натурализма, в частности, физиологиям, вызвали негативную оценку Салтыкова-Щедрина (в книге «За рубежом»), О популярности Золя в России, романы которого заинтересованно обсуждались литературной общественностью, свидетельствует реплика Треплева в чеховской «Чайке»: «Мило, талантливо… но…после Толстого или Зола, не захочешь читать Тригорина».

Гражданская позиция Золя, его мужественное участие в деле Дрейфуса нашли живое понимание у русской демократической общественности. В письме Суворину Чехов писал, что от выступления Золя словно «свежим ветром повеяло» и дало надежду, что «есть ещё на земле справедливость».

Наряду с Флобером, сыгравшим счастливую роль в творческом становлении Мопассана, весьма плодотворным было и влияние Тургенева, с которым автор «Пышки» был лично знаком. Мопассану импонировала тургеневская стилистика, тонкая и лиричная. Мопассана, остроумно писавшего о пошлости, продажности, эгоизме, о живучести мещанско-собственнической стихии, привлекал в Тургеневе гуманистический пафос, вера в добрые, светлые начала, проявлявшиеся в простых людях, тружениках, нередко выказывавших великодушие и щедрость. Мопассан посвятил Тургеневу новеллистический сборник «Заведение Те лье» (1881) как «дань глубокой признательности и великого восхищения». В некрологе на смерть Тургенева (1883) Мопассан нашел достойные слова: «Не было души, более открытой, более тонкой и более проникновенной, не было таланта, более пленительного, не было сердца, более честного и более благородного».