Леонид Кременцов - Русские поэты XIX века - Хрестоматия

Из моих печалей скромных,
Не пышны не высоки,
Вы, непрошены, растёте,
Песен пёстрые цветки.

Ты в спокойную минуту
На любой взгляни цветок…
Посмотри – в нём много правды!
Он без слёз взрасти не мог.

В этой песне – час страданий,
В этой – долгой ночи страх,
В этих – месяцы и годы…
Всё откликнулось в стихах!

Горе сердца – дар небесный,
И цветы его пышней
И куда, куда душистей
Всех цветов оранжерей.

Мой стих – он не лишён значенья:
Те люди, что теперь живут,
Себе родные отраженья
Увидят в них, когда прочтут.

Да, в этих очерках правдивых
Не скрыто мною ничего!
Черты в них – больше некрасивых,
А краски – серых большинство!

Но если мы бесцветны стали, —
В одном нельзя нам отказать:
Мы раздроблённые скрижали
Хоть иногда не прочь читать!

Как бы ауканье лесное
Иль эха чуткого ответ,
Порой доходит к нам былое…
Дойдёт ли к внукам? Да иль нет?

По кремнистому берегу Волги-реки,
Надрываясь, идут бурлаки.
Тяжело им, на каждом шагу устают
И «Дубинушку» тихо поют.
Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала тень
В этот жаркий безоблачный день!
Всё бы легче народу неволю терпеть,
Всё бы легче «Дубинушку» петь.

«Ой, дубинушка, ухнем!» И ухают враз…
Покатилися слёзы из глаз.
Истомилася грудь. Лямка режет плечо…
Надо «ухать» ещё и ещё!
…От Самары до Рыбинска песня одна;
Не на радость она создана:
В ней звучит и тоска – похоронный напев,
И бессильный, страдальческий гнев.
Это праведный гнев на злодейку-судьбу,
Что вступила с народом в борьбу
И велела ему под ярмом за гроши
Добывать для других барыши…

«Ну, живее!» – хозяин на барке кричит
И костями на счётах стучит… …
Сосчитай лучше ты, борода-грамотей,
Сколько сложено русских костей
По кремнистому берегу Волги-реки,
Нагружая твои сундуки!

Мой бедный неуклюжий стих
Плохими рифмами наряжен,
Ты, как овечка, слаб и тих,
Но, слава Богу, не продажен. –
«Слова! Слова! Одни слова» —
О нет, зачем же мне не верить?
Пусть ошибётся голова,
Но сердцу стыдно лицемерить.

К коленам твоим припадая,
Страдаю я вместе с тобой
И жду той минуты, когда я
Увижу тебя не рабой.

И в рабстве ты чудно-могуча,
Не видя свободы лучей;
Грозна ты, как тёмная туча,
Для диких твоих палачей.

Они всю тебя истерзали,
Пронзили железом, свинцом
И руки и ноги связали,
Покрыли терновым венцом…

Надейся! исчезнут тираны,
Исчезнут коварство и ложь
Надейся! Ты вылечишь раны,
Венец свой терновый сорвёшь.

Терпи же, моя дорогая,
Покуда есть силы, терпи!
Сверкай, огонёчком мигая
В широкой унылой степи!

Потом огонёк разгорится
На поле угрюмом, нагом, —
И мрачная степь озарится
Далёко, далёко кругом!

Пред нами жизнь – широкий океан
Нежданных бед, тревоги и напастей, —
И, покоряясь нам неизвестной власти,
Мы в даль плывём, окутавшись в туман.