Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

«Правда жизни была и останется законом литературы социалистического реализма, той литературы, которая является частью народной жизни и служит народу» (Третий съезд писателей СССР. Стенографический отчет. М., 1959). Чтобы правильно определить сущность того или иного явления, события в неразрывной цепи исторического процесса, писатель должен знать со всех сторон этот предмет, характер, событие, не отбирая только лучшие или только худшие его стороны, – сущность такого отбора одинаково вредна: она искажает его, представляет читателю только с одной стороны. Такой принцип отбора нарушает закон правдивого, многостороннего отражения действительности.

Широко известны два романа: «Кавалер Золотой Звезды» С. Бабаевского и «От всего сердца» Е. Мальцева. Писались эти книги в то время, когда советские люди, испив горькую чашу страданий во время войны с гитлеровскими полчищами, тосковали по жизни лучезарной, благополучной, мечтали о быстрейшей ликвидации разрухи, о порядке на полях, на фермах. И авторы названных романов старались утолить эту мечту, подсказать пути этим человеческим устремлениям. И все-таки, хотя жизнь советского человека после войны, в разруху была далеко не лучезарной, не сладкой, она, в сущности, оказалась куда богаче, полнокровнее, чем в этих произведениях. Правда о ней в шолоховском понимании куда больше взволновала бы читателей, помогла бы им осмыслить свою эпоху, самих себя.

Вполне закономерной оказалась борьба с этой, как мы ее нынче называем, пресловутой теорией бесконфликтности. Только вот по-разному с ней боролись. Постепенно возникала другая крайность – очернительство, отбор в жизни нашего общества лишь уродливых явлений. Эта крайность еще более удручающа; персонажи, изображенные в таких произведениях, могут внушить только отвращение к жизни, неверие в правоту и справедливость, бессилие перед трудностями.

Повесть В. Каверина «Школьный спектакль» вызывала уже резкую критику. М. Синельников в статье «С неверных позиций» («Литературная газета»), Д. Гранин в отчетном докладе на собрании ленинградских писателей, два учителя в «Письме в редакцию» «Огонька» дали ей отрицательную оценку. Однако об этой повести еще не все сказано.

В центре повести – два главных героя: учитель и ученик. В откровенном рассказе учителя и дневниковых записях ученика передаются одни и те же события, но, естественно, с разных позиций, под разным углом зрения. В. Каверин сознательно подчеркивает, что и учитель и ученик откровенны, у них нет повода к извращению фактов. И тот и другой пытаются разобраться в одном и том же событии своей жизни.

Андрей Данилович, заслуженный учитель, много лет преподававший литературу в средней школе, столкнулся с неожиданными для себя трудностями. Он вернулся к преподаванию после длительного перерыва, жизнь за это время ушла вперед, и он «должен был найти в себе некий душевный рычаг, чтобы на добрых шестьдесят градусов повернуть свой многолетний опыт». Андрей Данилович, приступая к работе «в сложном» классе, исходил из того, что «никакой «константы» юности, ее постоянной величины не существует... Подростки 30-х годов поразительно непохожи на подростков 60-х годов». «Новаторство» Андрея Даниловича сводилось к тому, что он «потребовал отвечать не по учебнику, поскольку они как-никак не попугаи», потребовал читать стихи наизусть, а о шпаргалках забыть. Двадцать двоек, поставленных за первое же сочинение, вызвали бурю протеста: «добрых полчаса весь класс гремел крышками парт, свистел, ревел, пел и мяукал. Сбежалась вся школа». После этого Андрей Данилович рассказывает о своих попытках «перекинуть психологический мост между собой и своими учениками», но «они этот мост преспокойно взрывали». Андрей Данилович поставил перед собой задачу – «отучить класс от равнодушия к литературе». Читает им Блока, Есенина, Ахматову. Рассказывает о книжных редкостях, о литературных мистификациях. Наконец класс литературой заинтересовался. О программе, заметим, школьный учитель не упоминает ни полслова. Получается, что все интересное – помимо программы.

Разумеется, Андрей Данилович высказывает здесь взгляды самого В. Каверина. В статье «Собеседник» (Новый мир. 1969. № 1) В. Каверин рассказывает о том, как к нему пришли «студенты и аспиранты, работающие (по своему почину) над выработкой совершенно новых современных школьных программ». «Они доказали мне, что нынешняя программа в иных случаях соответствует методике и объему знаний начала XIX века, что вместо изучения научного факта как элемента конструкции он изучается как таковой и одновременно как элемент истории науки. Понятие конструкции подменяется понятием инвентаря. Они привели мне десятки примеров должной методики в преподавании литературы, физики, математики. Неверие в умственные силы школьника лежит в самой структуре школьного урока. Здоровые интуитивные представления сначала ломаются, а потом складываются на новой, приблизительной основе».