Литагент «Эксмо» - Былины

По всей орды ещё да селенныи».
Как тут-то эта Марья – лебедь белая
Бежала ведь как скоро в кузницу,
Сковала тут она да ведь пять гвоздов,
Взимала она молот три пуда тут,
Хватила тут Михайлу как под пазухи,
Стащила что к стены-то городо́выи,
Распялила Михайлу она на стену,
Забила ему в ногу да гвоздь она,
А в другую забила другой она,
А в ру́ку-то забила она, в дру́гу так,
А пятой-от гвоздь она оборонила-то.
Как тут она ещё да Михайлушку
Ударила ведь молотом в бело́ лицо,
Облился-то он кровью тут горючею.
Как ино тут у того прекрасного царя Ивана да Окульева
А была-то сестрица да ро́дная,
А та эта Настасья Окульевна;
Пошла она гулять по городу,
Приходит ко стене к городовыи,
А смотрит тут задернута черна́я за́веса:
Завешан тут Михайлушко Потык-он,
Как тут она ведь завесы отдернула,
А смотрит на Михайлушку Потыка.
Как тут он прохмелился, добрый молодец,
Как тут она ему воспрого́ворит:
«Молодой Михайло Потык сын Иванович!
Возьмешь ли ты меня за себя замуж?
А я бы-то тебя да избавила
А от тыи от смерти безнапрасныи». —
«Да ай же ты, Настасья Окульевна!
А я тебя возьму за себя замуж».
А клал-то он тут заповедь великую.
Как этая Настасья тут Окульевна
Скорым-скоро бежала в кузницу,
Взимала она клещи там железные,
Отдирала от стены городовыи
А молода Михайлушку Потыка,
Взимала там она с тюрьмы грешника,
На место да прибила на стену городовую,
Где висел Михайлушка Потык тот,
А утащила тут Михайлушку Потыка
В особой-то покой да в пота́йныи.
Как взяла она снадобей здравыих,
Скорым-скоро излечила тут Михайлушку.
Сама тут говорит таково слово:
«Ай же ты, Михайло сын Иванов был!
А наб-то теби латы и кольчуги нунь,
А наб-то теби сабля-то вострая,
А палица ещё богатырская,
А наб-то теби да добра коня?» —
«Ай же ты, Настасья Окульевна!
А надо, нужно, мне-ка-ва надо ведь».
Как тут она да скорым-скоро-скорешенько
Приходит да ко родному братцу-то:
«Ай же ты, мой братец родимыи,
Прекрасныи ты царь Иван Окульевич!
А я-то, красна девушка, нездрава е.
Ночесь мне во́ сне-виденье казалось ли,
Как дал ты уж мне бы добра коня,
А латы-ты уж мне-ка, кольчуги-ты,
А палицу еще богатырскую,
Саблю да, во-третьиих, вострую,
Да здрава-то бы стала красна девушка».
Как он ей давал латы еще да кольчуги-ты,
А палицу ещё богатырскую,
Давает, в-третьиих, саблю-ту вострую,
Давал он ей еще тут добра коня.
Доброго коня богатырского.
Как тут она сокрутилась, обладилась,
Обседлала коня богатырского,
Как отъезжала тут она на чисто поле,
Говорила-то Михайлушке Потыку,
Как говорила там она ему в потай еще:
«Приди-ко ты, Михайло, на чисто поле,
А дам я теби тут добра коня,
А дам я теби латы, кольчуги вси,
А палицу еще богатырскую,
А саблю ещё дам я ти вострую».

А отходил Михайло на чисто поле,
А приезжат Настасья-то Окульевна
На тое, на то на чисто поле
А ко тому Михайлушке к Потыку,
А подават скоро ему тут добра коня,
Палицу свою богатырскую,
А латы-ты, кольчуги богатырские,
А саблю-ту ещё она вострую,
Сокрутился тут Михайлушка богатырем.
Как тут эта Настасья Окульевна,
Бежала-то она назад домой скорым-скоро,
Приходит-то ко родному брату-то:
«Благодарим-те тебя, братец мой родимыи!
А дал-то ведь как ты мне добра коня,
А палицу ты мни богатырскую,
А саблю ты мне-ка да вострую,
А съездила я ведь, прогуляласе,
Стала здрава я ведь нунчу, красна девушка».
Сама она подвыстала на печку тут.
Как едет молодой Михайло Потык сын Иванович
Как на тоем на том добром кони.
Увидала тая Марья – лебедь белая,
Как ино ту подъезжат Михайло сын Иванович
Ко тыи палате ко царскии,
Как говорит-то Марья – лебедь белая:
«Прекрасныи ты царь Иван Окульевич!
Сгубила нас сестра твоя родная,
А та-эта Настасья Окульевна!»
Как тут эта Настасья Окульевна,
Скоро она с печки опущалася.
Как тая-эта Марья – лебедь белая
А налила питей опять сонныих,
А налила она тут, подходит-то
А ко тому Михайлушке Потыку:
«Ах молодой Михайло Потык сын Иванович!
Теперь-то нунчу, нунчу теперичку,
Не может-то меженный день а жить-то-быть,
А жить-то-быть без красного без солнышка,
А так я без тебя, а молодой Михайло сын Иванович,
Не могу-то я ведь жива быть,
Ни есть, ни пить, ни жива быть.
Как теперь твои уста нунь печальные,
Печальные уста да кручинные:
А выпей-ко ты чару зелена вина
Со тыи тоски, со досадушки,
А со досады с той со великии».
А просит-то она во слезах его,
А во тых во слезах во великиих.
Как тут-то ведь Михайлушка По́тык-он
Занес-то он праву руку за чару-то,
Как тут эта Настасья Окульевна,
А толкнула она его под руку, —
Улетела тая чара далечохонько.
Как тут молодой Михайло Потык сын Иванович
Наперед отсек-то Марье буйну голову,
Потом отсек царю да прекрасному Ивану Окульеву.
А только-то ведь им тут славы́ поют:
А придал-то он им да горьку́ю смерть.
Как скоро взял Настасью Окульевну,
А взял он ведь ю за себя замуж;
Пошли оны во церковь во Божию,
Как приняли оны тут златы венцы.
Придался тут Михайлушко на царство-то,
А стал-то тут Михайлушко царить-то-жить
А лучше-то он старого да лучше прежнего.