Жанна Долгополова - Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий

Большой террор в СССР остановился через неделю после Хрустальной ночи (9 – 10 ноября 1938 года), первого открытого нацистского погрома в Германии, Австрии и Судетах, во время которого несколько сотен евреев убили, много сотен ранили и искалечили, а более 26000 арестовали и отправили в концлагеря. Это были первые массовые заключения евреев в лагеря. В это время Гитлер стремился только запугать евреев настолько, чтобы те убрались из Германии. В самом деле, к началу 1939 года более 100000 немецких евреев (включая и лагерных заключенных) покинули страну. В СССР в это время евреев не убивали и не сажали за то, что они евреи, тем не менее они тысячами погибали и в голодомор, и в кулацких, и в других операциях Большого террора.

В 1936–1938 гг. нацисты преследовали, кроме евреев и политических противников, еще и «асоциальные», «позорящие нацию» группы населения: гомосексуалистов, алкоголиков, наркоманов, свидетелей Иеговы и др. Как и советское НКВД, германская полиция устраивала рейды и налеты на «асоциальные» группы. Аресты, как правило, кончались заключением в тюрьму или исправительно-трудовые концлагеря, число которых росло с усилением репрессий: Дахау (1933), Лихтенбург и Заксенхаузен (1936), Бухенвальд (1937) и Флоссенберг (1938). По сравнению с советским архипелагом лагерей, где в это время находилось более миллиона заключенных, эти пять германских лагерей с их примерно 20000 узников, подытоживает Снайдер, выглядят скромно. Кроме того, советский террор конца 1930-х годов был смертоноснее нацистского. По одному только «кулацкому» приказу № 00447 в СССР за год с небольшим ликвидировали 378326 человек; в это же время в нацистской Германии смертный приговор вынесли 267 осужденным. Снайдер также подсчитывает, что советская система лагерей в это время в двадцать пять раз превышала нацистскую, и вероятность попасть под расстрел у простого советского человека была в семьсот раз больше, чем у его германского современника. К концу 1930-х годов весь мир ясно видел, что нацистский режим расистский и антисемитский. Но расстрельным кампаниям внутренних врагов («антисоветских элементов») начало положил Сталин в стране победившего социализма. В это время никто в мире, даже Гитлер, еще не помышлял о таких масштабах уничтожения.

23 августа 1939 года правительства СССР и Германии заключили «Договор о ненападении», подписанный наркомом по иностранным делам В. М. Молотовым и министром иностранных дел И. фон Риббентропом, а потому известный также как «Пакт Молотова-Риббентропа», что вызвало удивление и на континенте, и в Англии. Снайдер же считает, что Сталин, живший, как и вся Европа, в ожидании очередной нацистской агрессии, сделал верный ход. Рассчитывать на то, что Англия и Франция придут в случае войны на помощь большевикам, он не мог, поэтому он и обезопасил себя, задружившись с агрессором. Одновременно с «Договором…» новые союзники составили «Секретный дополнительный протокол», [85]согласно которому польские земли к западу от «линии Молотова-Риббентропа», проведенной по рекам Нарев, Висла и Сан, переходили в «сферу интересов» Германии, а земли к востоку от «линии…» – к СССР. С этого начался третий этапуничтожения мирного населения, который Гитлер и Сталин задумали, спланировали и привели в исполнение совместно.

Отдав половину Польши Сталину, Гитлер предоставил ему возможность пересадить опыт отечественной «польской операции» на польскую землю. Благодаря Сталину Гитлер получил возможность начать собственную программу массового уничтожения в оккупированной Польше. 1 сентября 1939 года пятьдесят дивизий Вермахта (полтора миллиона человек) напали на Польшу с севера, юга и запада, с суши и воздуха. Идеологически подкованные захватчики твердо усвоили, что Польша неправомочное государство, а посему и ее армия не правомочное образование; поэтому смерть немецкого солдата от руки польского является преднамеренным убийством, а польские солдаты и офицеры, взятые в плен, считаются не военнопленными, а преступниками, подлежащими уничтожению. В первый месяц оккупации нацисты расстреляли 3000 польских военнопленных, а военнопленных евреев (в польской армии евреи составляли более 8 %) заключили в исправительно-трудовые лагеря. Что касается жителей мест и местечек, над ними издевались, куражились, их пристреливали поодиночке и гуртом – опять же в соответствии с нацистской доктриной: поляки – нелюди, евреи – восточные варвары, те и другие подлежат экстерминации.