Умберто Эко - Сказать почти то же самое. Опыты о переводе

[†– Быть может, обвинить макумбу

за то, что этот поезд пляшет в страшном

и слабо различимом ритме румбы? (ит., Эко) ]

[†– Ты, может, тоже слышишь по ночам

в литании экспрессов этот грохот:

безумный, неотступный ча-ча-ча? (ит., Эко) ]

[†– Не различаешь ли, к примеру,

литанию экспресса в этом страшном

вихлянье похотливой хабанеры? (ит., Эко) ]

[† Примерный «перевод»:

– Пляшет тощая нога,

поет раздробленная улица, хромает сумасшедшая,

осатаневшая от астмы зловещая самба? ( ит ., Эко) ]

[† Примерный «перевод»:

– Идущего экспресса

холодное бурление, ужасное

и грустное слабоумие глупой меренги? [219] * (ит., Эко) ]

[† Примерный «перевод»:

– Да, смейся, смейся, упорствуй:

пускай свистят в зловещих, колючих содроганиях

смешанные пошлые ритмы – печальный твист. (ит., Эко) ]

[† Примерный «перевод»:

– Только соль до-до соль…

Мрачный локомотив, в движенье хриплом

рокочу остготов рок-н-ролл. (ит., Эко) ]

[† Примерный «перевод»:

– Рур, Турку… Тимбукту́?

Ух, труп на автобусе, на повозке вуду́,

Рокот (зум, зум, зум): зулусский блюз. (ит., Эко) ]

Предаваясь звуковым забавам, каждый делает что может. Но я хотел показать, что при этом можно было сохранить пять основополагающих характеристик этого стихотворения – пусть даже в искаженном виде, в шутку. Проблема заключается в следующем: должен ли перевод делать то же самое ? Вот передо мной два перевода, на английский и на французский; по-моему, оба они теряют (по крайней мере, в трех последних строчках) как минимум ритм скорого поезда.

Первый принадлежит Кэтрин Джексон, второй – Патрис Дьерваль Анжелини:

[†Прощания, свистки во тьме, кивки и кашель,

и окна – вниз. Пришла пора. А может

быть, роботы и правы. Как клонятся

они из коридоров, в заточенье!

Ты, как и я, приписываешь смутной

литании экспресса эту верную

и страшную каденцию кариоки? (англ., Джексон) ]

[†Прощания, свистки во тьме, кивки и кашель,

и окна уж закрыты. Время. Может,

и правы автоматы. В коридоры

вмурованные, ка́к они явились!

Ты тоже ссужаешь глухой

литании своего скорого эту жуткую

и верную каденцию кариоки? (фр., Дьерваль Анжелини) ]

Можно ли было сохранить метрику? Можно ли было передать ритм поезда? Почему недооцененным оказалось тире, открывающее последнее трехстишие, которым вводится голос поэта (прямой речью) после мнимо объективного описания? Почему это тире появляется в конце французского перевода? Почему в английском переводе не сохранены точки, обозначающие некую задержку, указание на конец фрагмента или предупреждение о смене регистра либо обходящие молчанием ход печальной и бесконечной комедии прощаний перед отъездом? Не думаю, что могу ответить на эти вопросы, и допускаю, что составлять липограммы легче, чем переводить. Но мне кажется, что оба эти перевода в конечном счете сосредоточены скорее на содержании, на блеклых событиях, о которых повествуется в стихотворении, нежели на его формальной структуре. Конечно, перед нами некий выбор, некое почти.