В. Дудко - Крах наступательной стратегии ВМС США на ТОФ. Книга 2. На острие стратегий

Всего десять сантиметров металла прочного корпуса отделяло весь тот кошмар урагана наверху, от тишины и спокойствия внутри. Зашёл в штурманскую рубку погреться у горячих приборов и немного поговорить со штурманом, отвести замёрзшую душу. Штурман отдыхал. На вахте был штурманенок с прозвищем от своей фамилии – Муму, который вытянулся и доложил обстановку. Здесь лодку мотало ещё больше: всё взлетало вверх, задумывалось на секунду, потом вниз и опять вверх; штурманенок был юн и укачивался до потери ответственности. Заплесневелый цвет лица с потухшими глазами и мольбой о помощи в них, выражал только муку и страдание. Он мог только стоять и реагировать. Ему было все равно, наличия мозга не просматривалось. В рубку в канадке и сапогах протиснулся командир.

– Ну-у, пододвинулся командир к карте, – что тут у вас? Доложите обстановку.

Обстановка была на карте нарисована; что, куда – все отлично.

Командир, глядя в карту, икнул и отрыгнул, обильно выдохнув всё это в штурманёнка, отчего в рубке густо запахло обедом.

Муму и так было плохо, а тут, после настырного запаха отрыжки, тело его выгнулось, стало жарко, потом холодно, опять жарко, и слюна – верный признак – потекла…

– Ну-у, доложите… – уставился на него командир. – Что тут у вас?

В рубке не было иллюминаторов, и Муму двинулся на командира, медленно гипнотизируя его бесчувственными глазами.

Тот почувствовал недоброе и попятился, засуетился по инерции, все ещё интересуясь обстановкой.

Отпрыгнуть командир успел, Муму рванул дверь, ведущую в гироскопную выгородку и… ха-ха-ха! – вниз по трапу захохотало, заикало и хлынуло в ведро, стоящее там, обильным извержением, усугубляя и без того удушье, стоявшее в лодке.

Торопливо отметав харч, Муму вернулся в вертикаль и нашёл глазами командира: тот всё ещё недоумевал.

– Товарищ командир! – сказал Муму, еле ворочая языком. – Разрешите доложить обстановку?

– Не надо, – махнул рукой командир совершенно по-семейному, – занимайтесь тут сами. – И после этих слов командир позволил себе исчезнуть в шахте рубки.

В кают-компании никого не было. Наступила ночь. Мне оставалось только, кое-как пристроившись, лежать на койке. Вахту несли по очереди с командиром, иногда подключался старпом, но он больше занимался личным составом «умирающим» внутри лодки. Радиолокация и гидролокация работали непрерывно, освещая обстановку. На сон в сутки приходилось около четырёх часов. Находясь внизу, трудно было поверить, что наверху всё в порядке. Но даже внизу в каюте, для не сведущего человека было ужасно. Душный и влажный воздух, все мокрое, в том числе из-за течи сальников прочного корпуса. На лодках первого поколения система химической регенерации воздуха в надводном положении не запускалась. Чтобы вода не попадала внутрь лодки, система вентиляции из атмосферы в лодку была задраена, процентное содержание СО 2других вредных примесей достигало предела. При таком содержании СО 2в лодке появлялись первые признаки отравления и устойчивые галлюцинации во время сна. Непрерывные сотрясения корпуса при ударах волн были изнуряющими, приходилось постоянно держаться, чтобы не вылететь из койки. Я не спал, только дремал время от времени. Вахтенный офицер приглашал меня на мостик. Мне нужно одеться в штормовую одежду. Принесли всё, что должно было просохнуть, но не просохло. Опять влез в мокрое, вышел наверх. Сразу увидел скопление огней находящихся вблизи судов. Наверху зрелище было весьма впечатляющим. В ночи обрушивающиеся гребни вырисовывали контуры черных волн, которые шли и шли зловещей чередой. Иногда вершина волны всей массой с глухим звуком обрушивалась на крышу рубки, неся потоки воды над закрытым люком. Стоял страшный шум: ревел ветер, шумели накатывающиеся волны, с плеском скатывалась за борт вода. К тому же, непрестанно звенел и гудел корпус. По-моему, волнение постоянно усиливалось, так как Лодка двигалась все хуже и хуже. Кроме того, надо было выяснить, с чем связано это скопление судов, возле которого мы проходили. Приказал радистам установить связь на международной волне с судами. Выяснил, что тонет тот самый СРТ, который в пьяном угаре промчался мимо нас насколько часов назад. Видимо, они готовы были принять все, что уготовила им судьба, – будь это даже столкновение с пароходом, если так бесшабашно вели себя в море, да ещё в шторм. Ситуация была крайне неприятной. Мы не имели права выходить из графика движения и приближаться к дрейфующим судам ближе, чем на 5 миль, тем более ночью в сильный шторм, когда в радиусе примерно 20 миль со всех сторон были окружены рыбаками, мелкими судёнышками, стоявшими без хода и огней, на которые с силой обрушивались волны. С другой стороны, каждое судно должно оказать помощь другому судну, терпящему бедствие в море. Наша судьба была в руках случая, и чувствовали мы себя весьма двусмысленно. Радист доложил, что группой судов принимаются меры по спасению экипажа СРТ и наша помощь не требуется. Остаток ночи я провёл на мостике, обстановка оставалась не простой. Ночь не принесла изменений. Шёл час за часом, и наконец наступил момент, когда в темной полосе на фоне тусклого света зарождающегося дня я смог различить очертания попутчика.