Мир Авиации 1995 02

В то же время главный инженер одного из заводов, Л. И. Рыжков, разработал технологию изготовления нового материала – дельта-древесины. Она имела значительно большую прочность, чем обычное дерево, но была, естественно, и тяжелее. И все же в силовых элементах конструкции ее применение обещало определенные преимущества по сравнению с обычной древесиной. Да и обычное дерево хорошего качества в больших количествах доставать было все труднее, а дюралюминий еще оставался дефицитным материалом.

Лавочкин сел в эту комнату и начал творить. Тогда же он получил и чертежи на пушечный мотор. Этот мотор во многом и определил облик будущего истребителя. Примерно через неделю эскизный проект, еще в очень сыром виде, был готов. Сделали предварительную весовую сводку, определились габариты машины.

А еще недели через две Горбунов и Лавочкин отправились со своим проектом к М. М. Кагановичу. Было это в конце 1938 г. или в самом начале 1939 г., потому что 11 января 1939 г. НКОП уже разделили на четыре самостоятельных наркомата, в том числе появился и наркомат авиационной промышленности.

В приемной у Кагановича сидел, дожидаясь приема М. И. Гудков. Горбунов спрашивает:

– Ты тут что делаешь?

– Вот, хочу подписать у Михаила Моисеевича несколько писем.

Горбунов, а он был достаточно авторитетным лицом в Главке, обратился к секретарю:

– Кто там у Кагановича?

– Несколько военных. Просил не беспокоить, никого не пускать.

Сидят все трое в приемной, ждут. Наконец военные ушли и секретарь пригласил их в кабинет. Вошли они все втроем: Владимир Петрович, Лавочкин и Гудков. Каганович, естественно, обратился к Горбунову:

– Ну, что у тебя, Владимир Петрович?

– Михаил Моисеевич, вот пришли рассказать вам о нашем предложении – новом истребителе.

– Ну-ну, давай, показывай…

Горбунов начал докладывать, показал и новый материал – дельта-древесину. Каганович, видимо, остался доволен:

– Ну что же, очень интересно. Я попробую доложить о вашем предложении в правительстве. – Встает и пожимает всем троим руки, – Очень интересно, что вы, все трое, будете делать один самолет. Поздравляю!

Вышли они из кабинета, тут Гудков и взмолился:

– Вы уж меня, ради бога, от себя не отпихивайте. Я как могу тоже бу-

ду с вами принимать участие, мне гоже надоело с бумагами по кабинетам бегать.

После того, как Каганович, так сказать, благословил работу, все трое побросали свои дела в Главке и стали делать проект. Вероятно доклад Кагановича прошел удачно, и он разрешил им начать работу на кунцевском винтовом заводе, где главным инженером был Л. И. Рыжков. Этот завод и стал первой производственной базой будущего КБ.

В то время это был не единственный случай. Многие конструктора выходили со своими предложениями – и никого не отвергали. Возникли КБ Таирова, Яценко, Пашипина, Микояна и Гуревича и несколько других.

В феврале 1939 г. на совещание в ЦК пригласили всех, кто делал какие-то предложения в области авиастроения, всех авиационных специалистов, которые еще не сидели по тюрьмам. Речь шла о существенном расширении авиационного производства, о форсировании работ по созданию новых самолетов. Вскоре после этого совещания, в мае 1939 г. новое КБ было организовано официально. Базой для него стал завод № 301, бывшая мебельная фабрика, и конструкторское бюро получило обозначение ОКБ 301.

В то время я работал у А. А. Дубровина. Дело тут в том, что примерно в 1936 г. у французской фирмы Caudron приобрели чертежи двух типов самолетов и у фирмы Renault – трех типов двигателей. Два мотора запустили в серийное производство – MB 4 (140 л.с.) и MB 6 (220 л. е.). Для освоения самолетов Caudron 690 и 713 создали специальное КБ. Главным конструктором назначили Алексея Алексеевича Дубровина. А в качестве производственной базы определили мебельную фабрику, которую построили специально, чтобы выпускать мебель для Дворца Советов. Но от строительства дворца отказались, а фабрику отдали в авиапромышленность.

Нужно сказать, что меня примерно за полгода до этого уволили от Ильюшина за какие-то подозрения и ходил я безработным. А руководителем моего дипломного проекта был как раз Дубровин. Пришел я как-то раз на завод (к Ильюшину) за очередной справкой, тут и встретил меня Алексей Алексеевич:

– Ты что тут?

– Да вот, уволили, Алексей Алексеевич…

– И что ты думает ь делать?

– Что ж делать, хочу устроиться на работу, а никто не берет.

– Вот что. Я назначен главным конструктором на 301-й завод, в Химках. Езжай. Директором там Эскин Юлий Борисович. Скажи, что я тебя прислал, чтоб они тебя немедленно оформили в конструкторское бюро.