Эрвуд смеялся вместе со всеми, хотя и слушал вполуха. Разложив на столе карту города с ближайшими пригородами, Эрвуд отмечал на ней карандашом точки, где, по сводкам, в последние две недели произошли кражи и убийства. По убийствам статистики было мало, зато с кражами сразу бросалась в глаза закономерность — они лежали в пределах некой границы, которую Барт старательно вычертил. Получилась довольно правильная окружность с центром где-то в Северо-Восточном секторе города.
— …А вот еще вариант, — расслышал Барт окончание чьей-то фразы. — Нас загипнотизировали. Промыли мозги всем действительным и потенциальным ворам и мокрушникам; внушили, что красть и убивать грешно.
— Кто?
— Ну, не знаю Экстрасенсы какие-нибудь или йоги… Теперь они возьмутся за торговцев наркотой и неплательщиков налогов. Город станет обителью праведников, и нам всем дадут под зад коленом. Придется подыскивать новую работенку. В свое время я был неплохим ударником.
Пит выбил ладонями по столу дробь, изображая джазового музыканта. Пит и Терри продолжали болтать, но Эрвуд уже не слушал, захваченный новой версией, на которую, сам того не подозревая, натолкнул его коллега. А что, если из вычисленного им «центра» действительно исходит нечто, делающее невозможной даже мысль о краже или убийстве? Ведь он сам, как ни старался, не смог представить себе картину убийства. И Меломан, профессиональный карманник, вдруг разучился красть…. Причем действие этого «нечто» распространяется только в пределах окружности, охватывающей целиком город и часть ближайших пригородов… Определенно в этом что-то есть…
Через полчаса у Барта был список научных работников, занятых данной проблематикой. Он выбрал профессора Мердока из Университета, созвонился и договорился о встрече.
Мердок держался крайне высокомерно, стараясь подчеркнуть всем своим видом, что вынужден тратить драгоценное время на беседу с тупоголовым фараоном. Тем не менее через некоторое? время профессор увлекся и прочел Барту небольшую лекцию, из которой тот, увы, почти ничего не понял: она изобиловала терминами, вроде «синапсов», «префронтальной области», «центра Вернике» и «третьей сигнальной системы».
— …Так что это возможно, но лишь в теории… Хотя, погодите…
Мердок, покопавшись, извлек из огромного книжного шкафа папку, пролежавшую там без употребления, видимо, не один год. — Вот, — сдувая с документа пыль, сказал он. — Лет восемь тому назад у нас делал доклад некто Макгайр… Я не помню сейчас, где он работал, кажется, его специальностью была биофизика. Он демонстрировал свое изобретение: устройство, якобы способное воздействовать на мозг, вызывая у подопытных животных агрессию, страх и тому подобное…
Эрвуд понял, что напал на след.
Найдя нужный дом и припарковав автомобиль, Барт посидел, обдумывая дальнейшие действия. Собственно говоря, у него не имелось законного основания вторгаться в чужую квартиру. Но…
Макгайр оказался коротышкой лет сорока с небольшим, в спортивном костюме и стоптанных тапочках. При виде полицейского он явно растерялся.
Барт молча прошел в комнату и почти сразу увидел дверь, из-за которой доносилось тонкое гудение какого-то мощного аппарата. Эрвуд ухмыльнулся и бесцеремонно уселся в большое кресло как раз напротив этой двери. Макгайр совсем растерялся.
— Вот что, Макгайр, — строго произнес Эрвуд, — нам все известно. Там вы прячете штуку, при помощи которой вы влияете на сознание людей.
Блеф сработал. Макгайр совсем сник и опустил глаза.
— Да, я сделал это! — воскликнул он наконец. — Я создал аппарат, подавляющий низменные инстинкты людей, делающий невозможным совершение преступления! Вы не представляете, чего мне это стоило…. Десять лет напряженной работы!
— Вы, надеюсь, понимаете, что незаконно манипулировать сознанием людей без их ведома?
— Я сделал наш мир лучше! Вы говорите: «манипулировать сознанием»… А разве наша пресса не делает то же самое?! Разве телевидение не манипулирует нашим сознанием, насаждая безнравственность…
— Никто вас не заставляет читать газеты и смотреть телевизор, вы же не оставляете людям выбора.
— Какого выбора: убивать, красть?!
— В любом случае, то, что вы делаете, противозаконно. Мы живем в демократической стране…
— Перестаньте. Что проку в законе, если он не может меня защитить?! Только нравственный закон внутри нас, пусть даже введенный искусственно, извне, может уберечь людей от них самих!
Читать дальше
