Павел Мариковский - Загадки остались

Для чего кобылкам-пустынницам такая яркая окраска крыльев?

Нередко, сталкиваясь с каким-нибудь непонятным явлением, мы подбираем ему одно объяснение и на этом успокаиваемся. Между тем, у животных каждая особенность строения тела, да и каждая особенность поведения имеют не одно, а чаще всего множественное значение, и наши домыслы раскрывают только часть явления. То же и с окраской крыльев. Яркие крылья, без сомнения, — своеобразная вывеска, по которой саранчовые опознают друг друга, определяют принадлежность к одному виду. И вот удивительно, саранчовые со сходной окраской крыльев, такие есть в природе, почти никогда не встречаются на одной территории, поэтому не вводят в заблуждение себя и других. Но не только в этом заключается значение окраски крыльев. Представьте себе серый незаметный камешек. Вы собираетесь наступить на него ногой. И вдруг треск, шум, в воздухе преображенный камешек сверкает ярко расцвеченными тонами, несется в сторону, петляет, делает внезапные повороты. Неожиданное преображение ошеломляет. Увидев невзрачное насекомое, вы попытались его схватить. Доли секунды замешательства — и кобылка уже далеко. Теперь, не упуская из виду место посадки, скорее бежать туда, где исчез расцвеченный комочек. Но кобылка-цветок исчезает. Опять происходит внезапное преображение, и в поле зрения нет ничего, а там, где, казалось, село насекомое, лежат обыкновенные камешки…

Нелегко наловить громкоголосых кобылок. Они очень осторожны и, завидев человека, еще издали срываются с места. Надо походить за неуловимой кобылкой подольше, авось, устав, она подпустит к себе ближе. Прием этот старый и испытанный. Вот только мешает тяжелая полевая сумка. Ее надо положить у куста боялыша на самом видном месте. Вот теперь можно начать преследование.

Взлет, шорох, мелькание светлых крыльев с черными пятнышками, приземление. И так много раз. Кобылка удивительно вынослива. Уже полчаса продолжается безуспешное преследование. И какая странная особенность! Она будто не желает расставаться со своим местом, крутится на небольшой площади диаметром не более двадцати — тридцати метров, а полевая сумка, оставленная у куста боялыша, почти в центре этого места.

Неужели каждая кобылка избирает для жизни определенную территорию? До сего времени об этом решительно ничего не было известно. Так зарождается предположение. За ним следуют многочисленные опыты.

Теперь, встретив кобылку, кладу на землю белый сачок. Он — ориентир. В руках лист бумаги, карандаш. Каждый скачок наношу на бумагу. Возникает сложный извилистый путь певучей кобылки. Зигзаги полетов не вышли за границы определенной территории. Вот путь кобылки-мозери. И тут та же картина полетов. Не пожелала кобылка покинуть обжитое место. Так же повели себя и скальная пустынница, и темнокрылая кобылка, и многие другие.

Совершая полет, кобылка, возможно, слегка заворачивает в одну сторону на определенный угол при каждом прыжке. Сумма множественных прыжков образует круг. Давно, например, известно, что блуждая в темноте, человек ходит по кругу, возвращается на то же место. Правая сторона тела сильнее левой, правая нога заносится дальше левой, путь оказывается не прямолинейным, а идет по кругу. То же замечено и у диких животных.

Но зигзаги полетов кобылок идут в разных направлениях, и это хорошо заметно на плане полетов, нарисованных на бумаге.

Надо повторять эксперимент в различных вариациях. Прежде я преследовал кобылок, заходя сзади. Теперь буду встречать их спереди, как бы заставляя возвращаться назад. Но результат опыта оказывается тем же, что и прежде. Ни одна кобылка не желает расставаться со своим местом.

Подхожу к кобылкам и сзади, и спереди, и сбоку, вспугиваю медленно или, наоборот, стремительно. Нет, все остается прежним. Тогда я помечаю несколько кобылок краской. Места, где живут помеченные мною кобылки, обозначаю кучками камней. Через несколько дней почти все кобылки на своих местах, только немногие исчезли. Куда-то запропастились. Возможно, погибли от ящериц, кекликов или еще от кого-либо. Мало ли врагов у саранчовых.

Сомнения исчезают, можно смело утверждать, что каждая кобылка держится своего места и старается его не покидать. На обжитом месте, наверное, ей известны каждая ложбинка, кустик, камешек, укрытие. И, кто знает, не есть ли это ее настоящая родина, где протекли детство, юность, наступила пора песен и полетов на ярко расцвеченных крыльях! Эта же особенность помогает равномерному распределению особей одного и того же вида по территории, избранной для жизни.