Мир Авиации 2001 03

Облегченный Ми-8МТ (с вертушки поснимали все, что могли) с двумя членами экипажа и специалистом ПСС едва вскарабкался на высоту, где лежал Су-17. Подсели, вертушка на этой высоте едва держалась. Спасатель выскочил, побежал к самолету. Машина лежала вниз кабиной, на киле. Рядом валялся распущенный тормозной парашют, и было много следов…

«Груз-200» в Чернигов уходил в запаянном гробу. До этого приходилось провожать в последний путь из Афгана на Родину летчиков из других частей, а тут — наш. По традиции, заведенной уже давно и не нами, на траурный митинг перед погрузкой в «Черный тюльпан» построилась вся наша эскадрилья и весь аэродромный люд из других авиачастей, не занятый подготовкой и выполнением боевых заданий. Перед строем к рампе транспортного самолета гроб медленно везли на БТРе. В самый момент погрузки в «Ан» над стоянкой пронеслась пара МиГ-21 соседнего 927-го ИАП из белорусской Березы, отдавая последние почести погибшему летчику.

Экстренная отправка нас в командировку из Лиманского привела к тому, что к маю месяцу пришел срок моего отпуска. Военные летчики могут летать без отпуска год, ну максимум — 15 месяцев, а потом, как ни крути, надо отдыхать. Вот в мае у меня и вышел срок. И ушел я в отпуск, а вместо меня на удары в звене комэска начали брать ст. л-та Андрея Давыдова. Он тоже закончил Черниговское училище, и хотя был родом из Москвы, оказался самим воплощением скромности и доброты. Не думаю, что погрешу против истины, сказав, что Андрей был душой коллектива — его друзьями была вся эскадрилья. Меня тогда в Баграме не было, и я расскажу обо всем, как знаю со слов.

Александр Шапиро (слева) и Анатолий Корж перед очередным боевым вылетом, ставшим для Анатолия последним. Баграм, 21 апреля 1984 г.

Командир 47 ГРАП гвардии полковник Александр Владимирович Бондаренко. Март 2001 г

Это произошло 25 мая 1984 года. Звено наносило бомбо-штурмовой удар по цели на севере Панджшерского ущелья. У ст. л-та Андрея Николаевича Давыдова это был 38 боевой вылет. Он был замыкающим в звене — ведомым у моего однокурсника к-на Юры Бутенко. Перед самым выводом из пикирования самолет Давыдова неожиданно взорвался. Взрыв был такой силы, что сначала никто в группе и не понял, что произошло. Этот взрыв приняли за попадание в крупный склад, кто-то даже крикнул: «Во рвануло! Склад накрыли!» Комэска, почуяв недоброе, начал перекличку в эфире по позывным — Андрей не отвечал… По предположениям специалистов, такой взрыв мог произойти либо из-за дефекта взрывателя, либо из-за попадания очереди крупнокалиберного пулемета в авиабомбу (они тогда бомбили ОФАБ-250-270). Похоронили Андрея на родине, на Введенском кладбище Москвы.

Для эскадрильи потеря в течение месяца двух летчиков стала такой психологической травмой, от которой многие не смогли оправиться до конца командировки. По крайней мере, я еще долго ощущал какое-то странное чувство вины…

Ну а я после отпуска вернулся и продолжал летать на боевые задания до августа 1984 года, пока меня не свалила «лихоманка» — я заболел брюшным тифом. Стоит вспомнить, что за годы афганской войны всевозможными болезнями переболело до 25–30 % личного состава. Среди них оказался и я. Мало того, после лечения в госпитале меня отправили в отпуск, на этот раз — по болезни. Все равно после «брюшника» два месяца к полетам не допускают. Но на том мои болезни не закончились. Только уже находясь в отпуске по болезни, в родном Донецке, я вдобавок ко всему заболел еще и гепатитом. Из-за этого я смог вернуться в родную эскадрилью, в Баграм лишь в мае 1985 года. Здесь меня ждала приятная новость: я был награжден двумя орденами Красной Звезды. Первым за 78 боевых вылетов на МиГ-21Р (с декабря 1981 по июнь 1982 г. — первая командировка). Вторым — за 130 боевых вылетов на Су-17МЗР (с марта по август 1984 года — вторая командировка).

Но после возвращения меня вводить в строй уже не стали — 263-я ОРАЭ ждала новую замену — эскадрилью Су-17МЗР 871-го ОРАП из Чимкента. Вот так завершились мои командировки на войну.

Никаких сведений (фотографий или воспоминаний) о раскраске ДБ-ЗФ ОРАЭ УАП ВА КШС ВВС найти не удалось.

Достоверно известно, что в начальный период (осень 1941 г. — зима 1942 г.) Пе-2 имели б/н (бортовые номера) голубого цвета, нанесенные на внешние стороны килей между горизонтальным и нижним лучами звезд. Опознавательные знаки в 6 позициях (кили, фюзеляж, низ крыла) с черной окантовкой. Камуфляж — двухцветный черно-зеленый, иногда — просто зеленый. Зимой самолеты сверху красились легкосмываемой белой краской.