ВЕРТОЛЁТ 1999 04

Вот все, что я узнал от Анатолия.

Так что же за самолет вытащили наши ухтинцы из папуасского болота? Опрашиваю немногих оставшихся на предприятии участников той экспедиции.

— Самолет как самолет. Староват, правда. Кажется, австралийцы называли его Бо-105.

Перебираю всю свою обширную библиотеку. По рассказам очевидцев, эскизам и скупым фотографиям старого справочника «Силуэты самолетов США» 1948 года определяю тип как Douglas А-26В Invader. Самолет явно не авианосный. Перебираю все, что есть в библиотеке по этой машине. Носовая часть с батареей из 6 пулеметов малого калибра. И какое-то подобие штурманской кабины в носу, за отсеком вооружения. Именно она путает все предположения. Нет, это явно не штурманская кабина. Просто сняты все технологические люки для обслуживания пулеметов. В журнале «Крылья Родины» № 11 за 1996 год натыкаюсь на следующее:

«Летом 1944 года четыре А-26 (три с носовыми пулеметами и один с застекленной кабиной штурмана) передали в состав 13-й бомбардировочной эскадрильи 13-й бомбардировочной группы, базировавшейся в Новой Гвинее».

Теперь стало ясно, почему машина выглядит не эталонно-справочно. Ведь это одна из первых серийных машин семейства «захватчиков».

Как все авиаторы, я очень суеверен. Чего можно ждать от жизни, служа в эскадрилье под номером 13?

А между тем дело идет к Новому году. Узнаю, что Фатеев уходит в отпуск. Повезло: застал его еще на работе. Раскладываю перед ним чертежи и фотографии А-26Б. Анатолий переворачивает лист за листом. Вижу на лице сомнение.

— По чертежам, по обводам фюзеляжа — он, тот самый самолет. Если не он, так что же я тогда вытащил?

Ситуация почти фронтовая: если летчику удавалось сбить самолет противника неизвестной конструкции, всегда вставал вопрос о его типе. И когда выяснялось, что никто не может определить, что это за самолет, тогда и рождался вопрос: «Так что же я тогда сбил?» И следовал вполне логичный ответ: «Если ты не знаешь, что сбил, значит, ничего и не сбивал».

До этого у меня была встреча с инженером Валерием Лобатым, тоже участником той экспедиции. Он признал А-26Б и даже вспомнил, что пулеметная турель свободно вращалась. Это меня озадачило. На А-26Б 2 пулеметные башни с дистанционным управлением. Если одна из них вращалась, то, выходит, за 50 лет лежания в болоте аккумуляторы сохранили заряд. Этого не может быть. Примерно 20 лет назад в горах Урала в середине зимы потерпел катастрофу Ми-4. Экипаж покинул «борт» и пошел к железной дороге, но мороз не дал им дойти. Замерзли все. Через полгода, весной, Ми-4 сняли с гор вертолетом Ми-6. Уже на земле, в Воркуте, включили аккумуляторы, и прибор показал напряжение 24 вольта. Чудо! Но чтобы через 50 лет? Нет уж, увольте. А может, башни-то и не было?

Лобатый посоветовал поговорить с инженером Николаем Коротченко. Он, вроде, тогда фотографировал. Николай звонку очень удивился. Сказал, что во время того полета его на борту не было. Но зато у него оказалась видеозапись части транспортировки. Это уже было что-то.

Крутится пленка видеомагнитофона. Голоса, шум двигателей, знакомые лица и самолет… До боли знакомый по чертежам и многочисленным фотографиям Boston! В отечественную войну в Красной Армии было более 2000 таких самолетов. Вот так встреча! Всю войну летчики и зенитчики принимали силуэт Invader за Boston.

Съемка далеко не профессиональная. Но — хорошо виден номер на киле 39436 и опознавательные знаки ВВС США на рыжем от времени фюзеляже.

Итак, это «Бостон». Я мог бы узнать это, наверное, и раньше, если бы внимательнее слушал, как произносит его название Фатеев: у

него хороший английский. Но тут не обошлось без «переводчика» из русских. На чистом русском скороговоркой он назвал самолет «Бостопять». Явно не хватает буквы «н». И получается: «Бостон-5».

В детстве я видел, как жгли отработавшие свое самолеты По-2. Потом мне приходилось командовать тракторами, которые давили гусеницами списанные Ми-1 и Ми-4. К чести ухтинцев, по одному экземпляру Ми-1 и Ми-4 они сохранили. Судьба распорядилась так, что всю жизнь я спасал попавшие в беду самолеты и вертолеты. На моем счету их несколько десятков. С грустью смотрю на стоянки, заставленные Ми-2, Ми-8, Ми-6, Ми-10 и Ми-26. Корабли моей юности, корабли моей жизни, вам уже не летать. Мародеры от металла вороньей стаей кружатся вокруг былой славы советской авиации. И невольно рука тянется к старой карте с пометками былых трагедий. Каждый брошенный нами корабль через 50 лет станет «островом сокровищ»..