Владимир Стругацкий - Впереди - ледовая разведка

И снова застрял.

Гидрологи видели, как он бьется. Потом услышали в наушниках: «Подождем секунду».

Кто-то скинул полушубок и сунул руку в ледяную кашу. Кадачигов почувствовал, как чья-то ладонь крепко сжала его руку и потянула наверх. И вот уже сквозь запотевшую мигом маску он увидел солнце, лица ребят.

Волна свежего морозного воздуха хлынула в грудь, сразу стало легко – гидрологи повернули клапан у дыхательного аппарата, теперь акваланг был уже не нужен. Но еще он не мог пошевелить плечами в ледяных тисках. Минут двадцать выгребали шугу, прежде чем удалось выбраться из этой каши.

На следующий день лунку сделали раза в два шире, чтобы было свободнее выходить, и Кадачигов снова пошел под припай, по которому шли грузовики к стоящим на разгрузке судам.

Десять погружений сделал он у побережья Карского моря. Его подводные снимки дали гидрологам возможность увидеть строение нижней части льда. Он замерил осадку торосов, подсказал, где может быть следующая авария, куда не стоит заезжать, а за какие дороги можно не беспокоиться. Но был и еще один результат его работ – научная статья о характере припая возле Ямала. Все эти материалы дадут возможность точнее отыскивать безопасные пути к ледовым причалам и в будущем.

С Ямала Геннадий Кадачигов полетел на дрейфующую станцию «Северный полюс». Там его уже ждал друг – океанолог Владимир Грищенко, совсем недавно защитивший кандидатскую. Диссертация была о бесконечном, разнообразном, неожиданном мире – мире льда.

…Человек пытается освоиться в царстве льда. Это сулит чисто практические выгоды. Потому такой интерес вызывают самые разнообразные проекты – подводных танкеров, способных ходить подо льдами Арктики, судов на воздушной подушке, путешествующих среди торосов, сверхмощных ледоколов, с легкостью преодолевающих преграды… Но все эти проекты так и останутся проектами, пока люди не изучат лед – главное препятствие в арктическом мореплавании.

Изучая лед на поверхности океана, ученые рассматривали только вершину айсберга, не зная точно, каков же сам айсберг. Никто не мог сказать, с какой скоростью лед нарастает, с какой стаивает, какие процессы с ним происходят. Вернее, могли, но весьма приблизительно. На глаз научились определять, какой лед пригоден для посадки самолетов. Но, бывало, ошибались. И сколько самолетов разных стран лежит на дне океана только потому, что пилоты, гидрологи неточно определили при посадке толщину льда и лед раскололся под лыжами самолета. А сколько раз застревали суда в не столь уж тяжелом, казалось бы, проходимом льду, застревали в каналах, проложенных уже атомоходами.

Без знания ледовых условий невозможно ни расширение исследований в Центральной Арктике, где самолет – главный транспорт, а посадка на лед всегда тревожна; ни расширение судоходства по нашей транспортной магистрали – Северному морскому пути, по которому грузы идут в Сибирь, на Дальний Восток. Это лишь практическая сторона. Но ведь есть цели и сугубо научные – понять природу льда, покрывающего почти 13 миллионов квадратных километров океана, огромную часть нашей планеты. Так что вопросов множество. И ответить на многие из них можно будет только проведя целый комплекс исследований под водой.

Совершенно новым направлением науки о льдах – подводным ледоведением – и решили заняться океанологи Арктического и антарктического научно-исследовательского института.

Лаборатория, в которой работают подводные исследователи, называется лабораторией инструментальных методов ледовых наблюдений, то есть там занимаются изучением льда с помощью инструментов.

— Инструменты у нас самые разнообразные, — говорит Кадачигов, — начиная с линейки и кончая сложнейшими электронными приборами. Если ты привез приборы на СП, то, значит, ты должен в них разобраться. А это значит – и починить уметь. Да и наше подводное снаряжение – это в основном наших рук дело. И боксы для подводных съемок, и приборы различные.

Самая большая похвала у Кадачигова: «Он парень рукодельный». Сам он с детства парень рукодельный. Быть может, и подводным плаванием решил заняться потому, что никакого снаряжения тогда еще в магазинах не продавали – все приходилось делать самому. Когда ему было шестнадцать лет и он работал на заводе слесарем, он сделал себе маску и довольно замысловатую трубку, вместо клапана – теннисный шарик: погружаешься – он отверстие закрывает.

Вот за рукодельность и взяли его в группу аквалангистов. Арктику к тому времени он уже знал хорошо. С восемнадцати лет работал в Арктическом и антарктическом институте, в отделе новой техники. Был во многих экспедициях – на ледоколах, на самолетах. Летал с «прыгунами» – устанавливал на льду океана дрейфующие радиометеорологические автоматические станции. Это одна из самых тяжелых работ. Если уж прошел через нее человек – в любой экспедиции будет не лишним.