Авишай Маргалит - Достойное общество

Скептическое обоснование уважения к людям строится на том, что все мы принадлежим к человечеству и заслуживаем уважения уже на основании одного этого факта. Как уже говорилось выше, скептическое обоснование в самых своих азах опирается скорее на отношение, нежели на то или иное качество. Любые потенциально подходящие для обоснования уважения качества паразитируют на нашем отношении к человеческим существам как к людям. Следовательно, любая попытка исключить индивидуума из человеческого общежития подрывает саму базу уважения. Даже если унижаемый не сомневается в том, что стал жертвой вопиющей несправедливости и по-прежнему достоин считаться таким же человеком, как и все остальные, он не может игнорировать отношение к нему окружающих, которое, в свою очередь, неизбежно влияет и на его отношение к самому себе.

В философии имеются важные структурные проблемы, когда случаи, которые на первый взгляд не требуют обращения к чему-либо кроме себя самих, при более пристальном их анализе все же обнаруживают такую необходимость. Так, например, юмовский анализ каузальности зиждется на идее о том, что одно событие можно считать причиной другого, только если события первого типа всегда предшествуют событиям второго типа. Но так ли уж необходимы в данном случае эти повторяющиеся однотипные события? Если бы на всем свете существовали одно-единственное застекленное окно и один-единственный камень, то разве бросок камня в стекло не стал бы причиной разбитого окна даже несмотря на полное отсутствие в мире других разбитых камнями окон? В соответствии с аналитическими выкладками Юма, который считает, что каузальность – это не свойство «мира», а особенность нашего мировосприятия, другие события необходимы для создания нами самого понятия каузальности. Это понятие является психологическим продуктом подкрепления, а подкрепление на основе единственного стимула, по мнению Юма, невозможно. Это утверждение применимо ко всем общим понятиям без исключения, например к таким, как «красное». «Красное» можно определить как нечто имеющее тот же цвет, что и человеческая кровь. Но что если эта кровь – единственное, что есть красного во всей вселенной? Однако опять же, если бы это было так, не сложилось бы само понятие красного. В рамках той же аргументации существование языка, на котором я говорю, было бы тоже невозможно, если бы я не знал, что на нем говорят и другие. Действительно, существуют целые тома философских выкладок, в которых приводятся примеры понятий, соответствующих чему-то на первый взгляд уникальному и не похожему ни на что другое, однако при ближайшем рассмотрении неизменно обнаруживается, что формирование таких понятий предполагает существование в мире того или иного набора смежных и сходных вещей или феноменов. То же происходит и в случае с самоуважением, которое при всей укорененности в обращенном внутрь чувстве индивидуального человеческого достоинства неявно подразумевает уважение со стороны других людей.

Кажется целесообразным сравнить понятие человеческого достоинства с устоявшимся в монотеистических религиях понятием славы господней. В рамках этих религиозных представлений бог ревностно относится к своей славе. Бог требует почитания даже от тех, чьи поступки (например, прославление иных богов) помещают их в разряд недостойных славить имя Его. Божественное рвение к тому, чтобы его почитали, представляется странным, ведь другие боги считаются жалкими и незначительными по сравнению с Ним, однако же глупые идолопоклонники почему-то предпочитают поклоняться именно этим ничтожествам. Так есть ли смысл призывать этих последователей «прохудившихся цистерн» к поклонению истинному источнику «живой воды»? Зачем принуждать это сборище невежд и злодеев возносить славу Единому Богу? Разве может Бог и Его «самоуважение» зависеть от таких людей?

Вывод более чем очевиден: если уж сам великий и ужасный Бог нуждается в подтверждении своей значимости со стороны обычных людей, то им оно требуется в еще большей степени. Для поддержания славы библейскому богу нужны даже те, кто наименее достоин отправлять культ и славить Его. Как можно заключить исходя из принципа imitatio Dei , с психологической точки зрения то, что нас способны унизить (или скорее принизить) даже ничтожнейшие из ничтожных, является непреложным фактом нашей жизни. Любые попытки поиска общих обоснований этого факта представляются попросту нелепыми. Таково положение вещей, такова жизнь. Конечно, в некоторых случаях мы и впрямь можем задаться вопросом, почему тот или иной человек чувствует себя униженным там, где у других и мысли такой не возникает, например если на улице и впрямь идет дождь, а кому-то все равно кажется, что на него плюют сверху. Однако спрашивать евреев на венской площади, почему они считают для себя унизительным драить тротуар под присмотром мучителей-нацистов, было бы попросту абсурдно. Если уж это нельзя назвать унижением, то тогда что же можно?