Авишай Маргалит - Достойное общество

Приведу одну из возможных линий критики представленных выше положений. Утверждение о не требующей доказательств недопустимости унижения как формы психологического насилия базируется на уже знакомой нам ошибке категориального свойства. Выражение «психологическая жестокость» принадлежит к тому же семейству понятий, что и «духовное уничтожение», а также «душевное заболевание». В каждом из них существительное обозначает нечто имеющее два аспекта. Есть физическое уничтожение, и есть духовное уничтожение. Есть физические заболевания, и есть душевные заболевания. По аналогии, существует жестокость физическая и психологическая: первая связана с физической болью, а вторая – с болью душевной. Ту же смысловую ошибку мы наблюдаем, когда Голда Меир приравнивает ассимиляцию евреев к их «духовному уничтожению», что, по ее мнению, даже хуже физического уничтожения в газовых камерах, и когда людей помещают в психиатрические лечебницы по причине душевной болезни. Считается, что употребляемые в таких случаях выражения состоят из существительного и прилагательного и что их употребление сродни употреблению таких словосочетаний, как «круглый стол» и «прямоугольный стол». Но точно так же, как взятое в идиоматическом смысле выражение «круглый стол» означает «обсуждение чего-либо на равных» и не является простой комбинацией существительного «стол» и прилагательного «круглый», выражение «духовное уничтожение» по своему смыслу не равнозначно уничтожению с духовной точки зрения, а «душевное заболевание» – заболеванию души. То же самое критики могут сказать и о выражении «психологическая жестокость». Унижение есть унижение, и оно достаточно плохо само по себе, но при этом не тождественно физической жестокости и не является ее проявлением. Мадам де Севинье, автор знаменитого эпистолярия XVII века, выразила эту мысль в следующей сентенции: «Не существует недуга страшнее, чем сильная телесная боль; все остальное – лишь плод нашего воображения». Вот что должно служить предупредительным сигналом, скажут критики, ведь физическое насилие и есть корень всех зол, по сравнению с которым унижение – всего лишь рядовой порок.

На это я отвечу, что психологическое насилие, выражающееся в унижении, является насилием в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Очень часто акт унижения сопровождается актом причинения физической боли, в результате чего физическая травма сопутствует травме психологической. Несомненно, в сентенции мадам де Севинье содержится зерно истины, однако его оболочка легко может ввести в заблуждение. Зерно истины заключается в том, что в краткосрочной перспективе, в которой, как правило, определяется длительность физической боли, большинство людей склонны стремиться к избавлению от нее любой ценой, пусть даже ценой унижения. Однако это вовсе не значит, что человеческий выбор будет столь же очевиден в долгосрочной перспективе. Как правило, психологические травмы, наносимые посредством унижения, лечатся гораздо труднее, чем травмы, сопряженные исключительно с физической болью. Критик может парировать этот аргумент, назвав его очередным метафорическим заблуждением, ведь «сердечные раны» – вовсе не то же самое, что раны физические, равно как и «душевная боль» – это не боль в прямом смысле слова. «Унижение» обозначает иные вещи, нежели «жестокость». Однако мой ответ остается прежним: унижение не сводится к действиям сугубо символического характера и может сопровождаться причинением физической боли. Психологическое насилие есть часть того, что обозначается словом «жестокость», следовательно, высшая заповедь о необходимости искоренения всех проявлений жестокости относится и к унижению в том числе. Ниже приведен фрагмент газетной статьи (Втоптанные в грязь // Гаарец. 1991. 29 дек.), посвященной унижению новобранцев на военной базе, который иллюстрирует взаимосвязь между физическим насилием и унижением:

Сержант Мэнни Мор приказал рядовому Яакову Ехецкелю безостановочно пить воду. Когда несчастного рядового начало рвать, сержант заставил его пить дальше, а сам побежал звать остальных сослуживцев, после чего вместе с ними стал передразнивать рвотные спазмы товарища по части.

Жестко. В свою очередь, капрал Иосеф Гохайн швырял ногой песок в лицо лежащим на земле рядовым и заставлял новобранца с травмированной рукой поднимать этой рукой тяжелый предмет.

Еще того жестче. При этом и Мор, и Гохайн высмеивали другого рядового, передразнивая его заикание в присутствие других.