Элизабет Ноэль-Нойман - Общественное мнение [Открытие спирали молчания]

Таким образом, общественное мнение — это та реаль­ность, вне которой нет ни существования, ни развития общества, состоящего из общностей, общественных органи­заций; вне которой не может осуществляться процесс со­циализации личности, ее воспитание и формирование. Разные исследователи общественного мнения подходят к этому социальному феномену с разных точек зрения, тра­диционно развивая различные его аспекты. Это вполне правомерно. Ознакомление с тем, как разрабатывается проблема общественного мнения в других странах, будет способствовать выработке общепризнанного представле­ния об общественном мнении и ознаменует еще одно до­стижение в процессе познания истины.
Доктор философских наук, профессор
Н. Мансуров

Предисловие к русскому изданию
В начале лета 1983 г. меня пригласили в Институт соци­ологии Академии наук СССР выступить с докладом об оп­росах и формировании общественного мнения. Как-то раз мы обедали в большом, похожем на пивной зал ресторане. Народу было много, и я спросила своего соседа: «Сколько людей здесь говорит о политике?» «О политике, — ответил мой собеседник, — не говорит никто».
Что в таких обстоятельствах может быть обществен­ным мнением? Может ли вообще существовать обще­ственное мнение, если никто не говорит о политике? Ко­нечно, представление, что в тоталитарных государствах пег общественного мнения, получило широкое распрост­ранение. Но это ошибка, следствие ужасного заблуждения, существующего относительно данного понятия еще со времен Просвещения.«Общественным мнением» называ­ют самые разнообразные явления: заявления правитель­ства или средств массовой информации, результаты оп­росов, мнение большинства. Но и это все неправильно! Ни одно из перечисленных определений нельзя назвать пол­ным или исчерпывающим, отражающим собственно об­щественное мнение, как его понимали уже древние греки и римляне. Совершенней четко это проявляется в выраже­нии «неписаные законы» — речь идет о более чем часто выражаемом мнении. Речь идет о силах, которые в исклю­чительном случае определяют поведение индивида, как будто он зависит от них и согласен с ними, хотя, как пра­вило, не осознает этого. Одно лишь мнение большинства не оказывает такого давления, и заявления правительст­ва — тоже. Только моральная «нагрузка» темы может вы­
звать страх перед изоляцией и тем самым высвободить силы, от которых зависит и индивид, и всякое правитель­ство, даже диктаторское.
Однако как в действительности общественное мнение функционирует в условиях диктатуры, наукой пока не ис­следовано. Цель моей книги «Общественное мнение. От­крытие спирали молчания» — стимулировать такие исс­ледования, особенно в странах, имеющих опыт диктату­ры. В Германии мы сейчас начали такое исследование. При этом мы можем опереться на ранее недоступные нам материалы службы безопасности за 1939—1943 гг. — вре­мена господства национал-социалистов*. Этим исследо­ваниям следовало бы придать международный импульс, поэтому я рада, что в 1995 г. выйдет испанский перевод книги «Спираль молчания». Испанцы в этом столетии пе­режили резкие смены авторитарных и демократических режимов. И я очень рада, что в 1996 г. появится также рус­ское издание книги под общей редакцией профессора Н.С. Мансурова, который много сил приложил для того, чтобы идеи «Спирали молчания» стали доступны также и русскому читателю.
Каждый политолог, занимающийся тоталитарными формами правления, хорошо знает, сколь справедливы слова Дэвида Юма, утверждавшего, что самый тиранический режим опирается на поддержку общественного мнения. Из-за границы или с позиций диссидента лучше ви­дится, что диктатура подключает силовые средства госу­дарства, чтобы принудить людей к покорности. Любое правительство такого рода использует абсолютно все: деньги, исчисляемые огромными суммами, обществен­ные организации, искусство, риторику, психологию, — чтобы привлечь население на свою сторону и заручиться его поддержкой. Организацией и концентрацией этих средств и сил в нашем столетии часто занимаются круп­ные пропагандистские министерства, которые, используя знание массовой психологии и теории коммуникации, регулируют влияние общественного мнения на обще­ственность.
* См.: W i г 1 М. Die offentlische Meinung unter dem NS-Regime. Diss. Mainz, 1990.

Там, где поддержка со стороны индивида вызывает опасения, включаются средства насилия, чтобы запуги­ванием и угрозами принудить людей к конформизму. Но большинство населения не думает об этом, потому что благодаря многообразию средств массовой информации оно убеждено в благородстве целей правительства и в его способности их осуществить и потому добровольно под­держивает его, отстраняясь от диссидентов, которые — как ему кажется — хотят помешать продвижению к ве­ликому счастливому будущему. Лишь во времена кризи­сов, непреодолимых трудностей люди начинают сомне­ваться. Поскольку управляемые средства массовой ин­формации и запрет на оппозицию не обеспечивают сво­бодного общественного проявления таких сомнений, ин­дивид во многом полагается на чрезвычайно «чувстви­тельное» наблюдение за окружением, чтобы оценить, ка­ково настроение населения, как в действительности ду­мают другие. Одновременно с этим он пользуется чрез­вычайно осторожными, трудно расшифровываемыми сигналами, чтобы дать понять другим людям о собствен­ном мнении.
В своей диссертации «Общественное мнение при наци­стском режиме» Манфред Вирль установил, что немцы воспринимали как сигнал в последние годы войны: сколь­ко людей не носило больше партийный значок, сколько людей перестало пользоваться официальной формулой приветствия «хайль Гитлер» (в «Спирали молчания» такие феномены описываются под названием «квазистатисти­ческое наблюдение»). Службы безопасности справедливо расценивали как признак угрозы режиму то, что незнако­мые люди заговаривали друг с другом, что все меньше лю­ди боялись доносов в связи со своими высказываниями. Наступила пора политических анекдотов. В 1943 г., после поражения под Сталинградом, министр пропаганды Йозеф Геббельс устроил в берлинском Дворце спорта грандиозное представление, чтобы продемонстрировать, что дух нации не сломлен. На это мероприятие были при­глашены самые верные, самые надежные члены партии. В своей речи Геббельс произнес знаменитые слова: «Вы хо­тите тотальной войны?» — и толпа взревела в ответ: «Да, мы хотим тотальной войны!»