Уильям Уорнер - Живые и мёртвые

Однако Уорнеру не суждено было довести до конца этот впечатляющий замысел. 23 мая 1970 г. он умер.

Мы проследили интеллектуальный путь, пройденный Уорнером, сосредоточив внимание на той позитивной логике, которая им управляла, и оставив критику того, что он делал, другому времени и другому месту.

Важной частью уорнеровских изысканий было изучение символизма вообще и символической жизни современного общества в частности. Этой тематике были специально посвящены три книги: «Живые и мертвые» (1959), «Американская жизнь: мечта и реальность» (1953, повторно издана в переработанном виде в 1962) и «Божье семейство: исследование христианской жизни в Америке» (1961).

Исследования символизма вписаны Уорнером в общую структурную (системную) парадигму, на чем следует остановиться более подробно, дав сжатую реконструкцию его теории символических систем.

Любое взаимодействие между индивидами включает в себя обмен значениями посредством отправления, получения и интерпретации знаков; а потому вокруг каждой устойчивой совокупности взаимодействий, образующей систему (будь то большую или малую), складываются устойчивые системы символов. В той мере, в какой отдельные группы взаимодействий вплетены в согласованную систему взаимодействий сообщества или более широкую сеть взаимодействий, различные символические системы образуют более крупные системы, обеспечивая устойчивый контекст, поддерживающий согласованное и эффективное протекание этих взаимодействий.

Целостную символическую организацию коллективного опыта Уорнер называл культурой. Культуру как тотальную символическую систему, подобно любой другой системе, он разделял на три подсистемы: (1) технологическую, обслуживающую приспособление людей к окружающей природной реальности, (2) моральную, обслуживающую приспособление людей друг к другу, и (3) сакральную, или сверхъестественную, обслуживающую приспособление людей к неведомому и рационально не постижимому. Соответственно проводилось различие между секулярными и сакральными, рациональными и нерациональными символами.

Любая культура существует в контексте видовой жизни и может существовать лишь до тех пор, пока удовлетворяет видовые потребности организмов и успешно организует видовые чувства. Исходя из этого Уорнер выделил особый тип символов — эвокативные символы, референтом которых служат эти самые чувства, как правило, неосознаваемые.

Любое взаимодействие («система действия») вписано в контекст видовой жизни и символический контекст культуры. Взаимодействуя, индивиды обмениваются знаками и дают им интерпретацию. Интерпретируя знаки, они обладают определенной свободой наделять их теми или иными значениями и переопределять их значения, однако свобода эта весьма сильно ограничена; она моментально заканчивается, как только подрывает согласованность взаимодействия.

При изучении символического поведения необходимо прежде всего соотносить его со структурной сетью социальных отношений и группировок. Поэтому исследование символизма всегда должно сопровождаться анализом социальной структуры. Здесь Уорнер продолжает традицию, заложенную Дюркгеймом и Радклифф-Брауном; однако настойчиво проводимая им идея о том, что символическое поведение адаптировано к природной системе и системе вида, выводит его объяснительную модель за рамки «социологизма» и приближает к системной парадигме Парсонса.

Ученый, занимающийся исследованием символической жизни, может сделать предметом своего непосредственного изучения различные символические контексты поведения и символические системы, условно рассматривая их как нечто мысленно вычленимое и обособленное. На этом и построена книга «Живые и мертвые».

Книга «Живые и мертвые» — одна из немногих, написанных Уорнером без соавторов, — считается одной из лучших и наиболее интересных его работ. Выдающийся американский социолог Э. Гоффман, работавший с Уорнером в 50-е годы во время стажировки в Чикагском университете, назвал ее в одной из последних своих статей лучшей трактовкой социальных ритуалов в современном сообществе [343] Goffman Е. The Interaction Order // American Sociological Review. Vol. 48, 1983. P. 10. . Вместе с тем, ее можно отнести к категории книг, дошедших до нас с большим опозданием: в то время как российский читатель еще только получает возможность с ней познакомиться, там, где она была написана, ее, похоже, уже почти никто не читает. Динамичная американская наука переварила ее и двинулась дальше.