Юн Эльстер - Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук

Еще одно открытие, сделанное в рамках той же исследовательской программы, предлагает альтернативу теории Фрейда о вытеснении воспоминаний. Часто у жертв изнасилования или у прошедших войну солдат в сознательной памяти не остается пережитого опыта. Является не-вспоминание (необходимость этого нейтрального термина будет прояснена ниже) мотивированным процессом, как думал Фрейд, или же мотивация не играет в нем роли? Для поиска ответа можно обратиться к связи между стрессом и формированием (или отсутствием) воспоминания. Небольшой стресс обостряет память о стрессовом событии, но сильный и продолжительный стресс может так поднять уровень стероидов в надпочечниках, что на гиппокамп (часть мозга, в которой образуются сознательные воспоминания) будет оказываться обратное воздействие. Воспоминания о травматическом событии будут не просто вытесняться, они даже не возникнут. Из этого вывода, если он верен, не следует, что травматические события не оставляют следов в психике. Предположим, что вы попали в аварию и сработал автомобильный гудок. Позднее автомобильный гудок станет стимулом, сразу поступающим в миндалевидное тело и вызывающим телесную реакцию, обычно возникающую в ситуации опасности. Снова получается, что панику вызывает восприятие, а не убеждение.

Предвосхищая обсуждение доверия в главе XXI, я хотел бы указать на три экспериментальных открытия, заставляющих о многом задуматься. Все они основываются на игре «Доверительное управление», в которой участвуют два игрока – «инвестор» и «доверительный собственник». Первый получает определенный вклад, который он полностью или частично может перевести второму. Затем устроители эксперимента увеличивают размер перевода, так что сумма, которую получает «доверительный собственник», в несколько раз превышает ту, что была переведена первоначально. Теперь «собственник» должно решить, делать ли обратный перевод «инвестору» и каков будет его размер. В некоторых экспериментах «инвесторы» получали право наказывать партнера, если считали, что обратный перевод недостаточно щедр. Если оба игрока рациональны, эгоистичны и знают об этом, при одноразовых анонимных интеракциях не будет проводиться никаких переводов, однако все эксперименты обычно показывают положительный уровень прямых и обратных переводов. Еще один вариант этой игры будет разбираться в главе XXI. Здесь я остановлюсь только на некоторых открытиях, связывающих поведение «инвесторов» с гормональным уровнем и активацией центров удовольствия в мозге.

В первом эксперименте изучался размер инвестиций в зависимости от наличия или отсутствия гормона окситоцина. Известно, что этот гормон стимулирует у грызунов просоциальное поведение и способствует образованию грудного молока у женщин, но то, что он стимулирует просоциальное поведение или доверие у людей, стало неожиданностью. После получения гормона процент «инвесторов», которые целиком перевели свои вклады доверенным лицам, вырос с 21 до 45 %. Еще более интригующими являются три следующих результата. Во-первых, «доверительные собственники», получившие гормон, не увеличили размер обратных переводов. Во-вторых, у «инвесторов», которым давали гормон, не изменились представления о надежности партнеров (то есть не изменились ожидания касательно обратных трансферов) по сравнению с теми, кому гормон не давали. В-третьих, когда «инвесторы» знали, что обратные трансферы генерируются случайным механизмом с таким же распределением прибылей, как в случае игры против реального человека, окситоцин не оказывал никакого воздействия на уровень трансферов [222]. Этому факту можно дать естественное толкование: влияя на поведение, гормон снижает в «инвесторах» неприятие предательства, но не неприятие риска. Важность неприятия предательства подтверждается и другими экспериментами, не основанными на физиологических манипуляциях.

Второй эксперимент, позволявший «инвесторам» наказывать неблагодарных «доверительных собственников», должен был позволить установить, что происходит у них в мозге, когда они осуществляют наказание. В этой игре у «инвесторов» есть выбор: перевести все 10 денежных единиц вклада или не перевести ничего. Если «инвестор» делает перевод, он увеличивается в 4 раза, то есть партнер получает в итоге 50 денежных единиц – первоначальный вклад в 10 единиц, плюс 40 единиц, полученных от инвестиции. Затем «доверительный собственник» должен выбрать, переведет он 25 из 50 единиц обратно «инвестору» или не переведет ничего. Иными словами, есть три возможных исхода: (10: 10), (25: 25) и (0: 50) (рис. XV.1)