Юрген Каубе - Макс Вебер - жизнь на рубеже эпох

Впрочем, так обстоят дела со всеми периодами жизни. Можно ли считать переезды, новые влюбленности, войны вехами в его жизни — этот вопрос приходится решать каждый раз по–своему. То же самое касается и выделения периодов творчества Макса Вебера — этой теме посвящена огромная литература. При этом невольно складывается впечатление, что жизнь и творчество совершали остановки и значимые повороты не одновременно. Свои политические взгляды Вебер, к примеру, менял явно быстрее и чаще, чем научные принципы, хотя, с другой стороны, для современников изменения первых были гораздо ощутимее, чем изменения последних: выйти из партии или союза, такого, например, как Пангерманский, — это нечто иное, нежели покинуть определенное научное направление, например, историческую школу политэкономии. Первое скорее воспринимается как решение, тогда как второе проследить сложно, ибо здесь нет никакого формального членства, о прекращении которого можно было бы заявить. Отчуждение в результате приобретения новых знаний чаще всего — и уж во всяком случае применительно к Максу Веберу — выглядит как итог долгого, постепенного процесса. Стало быть, и здесь разделение на главы, содержащие в себе «жизнь и творчество», имеет определенную степень свободы.

Неверно это лишь в отношении одной–единственной главы — главы о конце жизни. В нашей книге она не последняя, ибо творчество Макса Вебера после его смерти имело такое влияние, что собрание всей критической литературы вряд ли уместилось бы в рамках одной частной библиотеки. И, разумеется, проблематичной в этой последней главе жизни оказывается не ее физический конец.

Гораздо сложнее решить, можно ли тут вообще говорить об одной последней главе или же ее нужно разделить на две. Дело в том, что Макс Вебер умирает в самом начале нового периода своей жизни.

Сложность заключается еще и в том, что непонятно, с чего должны начинаться эти две последние главы его жизни, главы о начале новой жизни и ее внезапном конце. С чего начинается последний отрезок жизни человека, который не чувствовал приближения конца и, в отличие от многих своих современников, не был на войне, на которой, по крайней мере, он осознавал бы высокую вероятность смерти? Вебер умирает так, как по его собственному описанию суждено умереть всем современным людям: не успев «насытиться жизнью». Смерть выхватывает его из жизненного потока. За две недели до смерти он еще рассказывает об «общей теории государства и политике (социологии государства)», прерывает свой доклад на определении политической партии и переносит продолжение на следующее заседание, после праздника тела Христова.

Стало быть, начало последнего периода его жизни тоже не имеет точной даты, но, по крайней мере, его можно соотнести с конкретным местом: последним важным перемещением Вебера в пространстве был его переезд в Мюнхен, где он в летнем семестре 1919‑го вступил в должность профессора общественных наук, истории экономики и политэкономии. До этого он почти четверть века прожил в Гейдельберге, приехав туда в 1897 году. Это был город, где прошло детство его матери, где у его родни был особняк, в котором впоследствии жил он сам, город, где происходило все самое важное в его жизни–здесь к нему пришла известность, здесь он пережил кризис, выздоровление, конфликты, любовь, авторский успех, интенсивное общение с друзьями. Даже тот факт, что Вебер невероятно много для своего времени путешествовал, скорее приумножал, чем приуменьшал значение этого города для его жизни: он всегда возвращался домой в Гейдельберг, и это отнюдь не наша глубокомысленная выдумка. Те, кто знал Вебера, отмечали, что среди университетских городов Германии ему больше всего подходил именно Гейдельберг: вдали от Берлина и характерного для него искушения верить в то, что ученые могут как–то влиять на придворную политику, но в то же время и вдали от Швабинга [682] Швабинг — район Мюнхена, излюбленное место проживания богемы. В разное время здесь жили многие знаменитые немецкие (и не только) писатели и художники (Томас и Генрих Манны, Р. М. Рильке, В. Кандинский, Л. Фейхтвангер, С. Георге и многие другие). — Примеч. пер. с его иллюзией элитарного выхода из элиты в составе антибуржуазной и уж во всяком случае антипрусской богемы.

Тем более примечательно, что Вебер решил все это покинуть. Быть может, главную роль сыграло само по себе приглашение от университета–ждать такого приглашения от Гейдельбергского университета не приходилось. Сферу, отвечающую его образованию, он покинул, поскольку, как ему казалось, не соответствовал тем требованиям, которые он сам к себе предъявлял: «свободно парящий интеллектуал» в нем восставал против ученого–политика (хотя следует признать, что свою роль здесь сыграли и его неурядицы в половой жизни и физические недомогания). С 1903 года и вплоть до начала Первой мировой войны он вел жизнь рантье, т. е. жил в основном за счет процентов от капиталовложений и был свободен от каких–либо обязательств. В его собственной терминологии такой образ жизни соответствовал понятию аристократии: получать плату за служение обществу в целом. Его служение заключалось в его творчестве.