Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Значение фактора манипулирования общественным сознанием концентрировано проявляется в том, что именно манипулятивные информационные технологии обеспечивают на мировой арене наибольшую прибыль. И если вернуться к вопросу о стремительно растущем разрыве в доходах богатых и бедных стран, то все эти явления, таящие угрозу самому существованию человечества, обусловлены в наибольшей степени именно фактором психологического порабощения. Кстати, на украинском и российском примерах это было в начале 1990‑х особенно очевидным. Ведь именно вследствие психологического навязывания нашим двум странам реформаторской модели, рассчитанной на разгром экономики, из России выведено в западные банки и оффшоры от $500 до 800 млрд, а из Украины — более 40 млрд.

Дорисовывая характеристику зомбирующих технологий (особенно т. наз. метатехнологий), следует отметить, что они никогда и никому не продаются и держатся под строжайшим секретом. Они ведь по большому счету не только сверхвыгодны, но и преступны.

Примеры зловещей роли рукотворного проекта реформирования, примененного к постсоветским странам в начале 1990‑х гг., — это не какое-то исключение. Под гнетом реформаторских рецептов, нацеленных на выведение из страны капитала и беспроблемное овладение чужими рынками, в свое время (еще до наших реформ) рухнули латиноамериканские, весьма благополучные экономики, и в итоге период реформ по рецептам МВФ считается в этих странах потерянным десятилетием.

И тот факт, что освященный Вашингтонским консенсусом (т. е. Западом) проект пришлось Западу же отвергнуть, свидетельствует о том, насколько далеко глобальный экспансионизм может оторваться от самой по себе объективной данности. Ведь получилось так, что Запад, творец данного проекта, ужаснулся последствий деяний своего детища. Одним из пагубных последствий экспансионистской политики глобальных игроков, накладываемой на объективные закономерности, явилась деформация мотивов бизнес–деятельности. В отличие от традиционных для Запада предпринимательских мотивов, пронизанных со времен протестантизма высоконравственной этикой, мотивы бизнес–деятельности в глобальной среде оказались лишенными критериев нравственности.

Причина — не только девальвация былых протестантских ценностей, но и мощное, оголяющее алчный интерес, воздействие на мотивации идеологии и практики неолиберального дерегулирования.

Сторонники неолиберальных догматов, ориентирующие бизнес–субъектов на стихию рынка, распахивают тем самым дверь формированию рыночного хищничества как главного мотива бизнес–деятельности. А между тем считается, что человеческая деятельность тогда бывает созидательной и благотворной, когда мотивы экономические, ориентированные на собственные выгоды, сочетаются с мотивами общественными и особенно — нравственными.

В СССР перекос мотивов заключался в одностороннем ориентировании на мотивации общественные, что и вело к отрыву от реальности, к экономической дезориентации и, в конечном счете, затуханию созидательного труда и разрушению морали.

В обществе глобальном, куда человечество вступило, доминирование только лишь эгоистического интереса — другая крайность. Даже Сорос, удачливый финансист, обогащающийся часто за счет махинаций, считает, что свобода в бизнес–деятельности от моральных ограничений неизбежно делает мир неустойчивым, нестабильным и поверженным кризисным потрясениям.

Обозначенная гипертрофия мотивации сказывается и на облике самого бизнес–субъекта. Поскольку свобода от морали облегчает достижение успеха, постольку само стремление к успеху при такого рода мотивациях чем дальше, тем больше делает человека аморальным. Наконец, сам факт господства эгоистических мотиваций ведет к распространению рыночных ценностей на нерыночные сферы общественной жизни — на достоинство, честь, на оценку личностных отношений, политику, общественную деятельность, медицину, учебу, право. А это, по Соросу, в конце концов разрушает общество.

Как видим, субъективное начало, деформирующее в условиях глобализации объективно складывающиеся процессы, разрушает человеческое сообщество не только со стороны надстрановых факторов и процессов, но и с полюса противоположного — личностного.

Было бы неверно утверждать, что проектирование глобальной ситуации Центром (т. е. Западом) является сплошь и рядом эгоистичным. Ныне, после опаснейшего и для Запада финансового кризиса, Центр инициативно ограничивает масштабы необузданного дерегулирования, а также выступает сторонником упорядочения финансового хаоса посредством мер пруденциального характера. Этим он как раз и демонстрирует свою власть над тем, что Западом трактуется как объективное.