Вячеслав Глазычев - Глубинная Россия - 2000 - 2002

Учреждение муниципальных округов и вместе с тем оставление глав районных управ без серьёзных легитимных полномочий и средств для их реализации создали для централизованной бюрократии небывалую свободу действий. Департамент мэра, исходно сочиненный Г.Х.Поповым как противовес чрезмерной концентрации силы в руках правительства Москвы и (теоретически) как разработчик некой общей политики развития города, сразу же был лишен самостоятельной строки в бюджете, а затем и расформирован. Комитеты территориального общественного самоуправления, эти хилые, но все реальные ядра кристаллизации низового демократического механизма контроля над городской средой, настолько были неуместны в обстановке чиновничьего всевластия, что Ю.М.Лужкову оставалось только воспользоваться «замятней» вокруг действий хасбулатовского парламента в октябре 93-го года, чтобы приостановить их деятельность по подозрению в поддержке бунтовщиков. Наконец, подготовка временного положения о городской Думе до выборов в таковую была осуществлена мэрией таким образом, что почти в полноте была воспроизведена схема Александра Третьего: думские решения должны быть сначала согласованы с правительством, а затем им же утверждены, чтобы обрести силу [56] Двойной статус Москвы как города и как субъекта федерации создал такую путаницу полномочий, что федеральной власти до сих пор не удается хотя бы отграничить общефедеральную собственность от собственности Москвы-субъекта и Москвы-города. С-Петербург находится в юридически такой же ситуации, однако в силу экономических и политических (Законодательное собрание Петербурга остается активным игроком) обстоятельств, губернатору так и не удалось добиться монопольного положения. . Оставалось достроить городской Устав таким образом, чтобы исключить какой бы то ни было шанс на прорастание механизмов муниципального самоуправления сквозь решётку менеджерального авторитаризма.

После убедительной победы на выборах 99-го года московской власти уже ничто не могло препятствовать, так что, когда Верховный Суд в 2001 г. предписал всё же привести Устав Москвы в соответствие федеральному законодательству, городская Дума абсолютным большинством утвердила совершенно издевательскую по существу модель, по которой рядом с по-прежнему бессильными районными управами должна утвердиться система районных администраций (элементы городской администрации), располагающих реальными полномочиями. Нельзя не признать, что в Москве принцип слободизации города восторжествовал, и надолго. Нельзя не признать, что в опоре на старую российскую традицию большевикам удалось за семьдесят лет достичь той меры распада общества, когда ассоциирование или объединение интересов автономных граждан в муниципальные структуры снизу-вверх оказалось заблокировано. Заблокировано не столь злокозненностью начальства, сколь отсутствием даже в зародыше того корпоративного начала, без которого городская форма цивилизации невозможна. В этих условиях нет преград ни принятию городского Устава, по существу не являющегося городским, но культивированию в почти неизменных формах обособленного «градостроительного проектирования».

Мы сознательно оставили в стороне множество элементов того, что принято называть городской инфраструктурой, начиная с водопровода и кончая транспортной сетью или уличным освещением. В этой сфере Россия, последовательно поспевая за мировым прогрессом, сохраняла отчетливо патерналистскую схему поведения. Масляные, а затем газовые, керосиновые или электрические фонари могли быть дарованы обывателям или нет — от самих обывателей это не зависело, и им оставалось ждать, надеяться и восторгаться, когда надежды сбывались. Речь все о той же «форме города», которая, разумеется, затрагивала жизнь обывателя, но исключительно в страдательном залоге его самосознания. Единственное, что при всех российских режимах не возбранялось, это писание жалоб и прошений, если при том не утруждали начальство сверх меры его терпения. Достаточно долго не обнаруживается ничего, что в этом отношении выделяло бы горожан сравнительно с обитателями деревни, выселок или аула. Только в первое десятилетие двадцатого века крупные инфраструктурные проекты начали осуществляться усилиями городских сообществ. Теперь, после гигантского перерыва усилия такого рода, как всегда в России, обретают форму поначалу в дачных поселках и на новых элитных «выселках», тогда как бюджетные возможности городов в целом слишком для этого слабы.