Наука и жизнь, 1999 № 01

Заместитель М. К. Янгеля Лев Абрамович Берлин – в списке погибших. За четыре дня до катастрофы ему исполнилось 40 лет.

По горячим следам директор Днепропетровского ракетного завода Л. В. Смирнов и В. С. Будник решили восстановить картину случившегося и собрать материал для предстоящего расследования. Они беседовали с каждым из нас, выясняли, кто и какие давал команды, какие и под чьим руководством проводились операции. Все ответы фиксировались на бумаге, и мы их подписывали. Обстановка в гостинице была гнетущая, казалось, что вот-вот приедет «черный ворон», заберет всех и поминай как звали. Помню такую сцену. По старту мечутся сотрудники спецчасти (одного из звеньев КГБ), пытаясь что-то выяснить по горячим следам. А их руководитель – полковник, угрожая пистолетом, требует от дежурного офицера ответа, где маршал Неделин.

После своеобразной дачи показаний Л. В. Смирнову и В. С. Буднику я с дрожью во всем теле вошел в нашу комнату, где находились уже прошедшие ту же «комиссию» Б. Александров, А. Бондаренко, В. Кукушкин, А. Полысаев и еще несколько уцелевших испытателей. Они вспоминали, где и когда видели в последний раз наших товарищей. Приняв предложенный мне стакан «успокоительного», я сбил дрожь и присоединился к ним.

Через некоторое время к нам пришел Михаил Кузьмич Янгель, весь какой-то сгорбленный, в цигейковой душегрейке без рукавов. Такого Кузьмича мы никогда не видели.

– Ребята, – сказал он, – только-что звонил Н. С. Хрущев и сказал, что к нам летит комиссия во главе с Л. И. Брежневым. Когда я ему доложил, что Неделина не нашли, а в числе погибших главный конструктор системы управления и его заместитель, заместитель Глушко и два моих заместителя, Хрущев строго спросил: «А где в это время находился технический руководитель испытаний?» По тону и характеру вопроса я понял, что мне оказано недоверие. Очень прошу, пусть один из вас придет ко мне и выразит мнение всех здесь присутствующих. Это для меня очень важно, – и тут же вышел.

Ведущий конструктор ракеты А.Полысаев предложил:

– Товарищи, надо написать.

– Кому и о чем? – спросил кто-то из нас.

– Кому и о чем, я не знаю. Но что надо написать, я знаю точно, – ответил он.

Мы единодушно делегировали Полысаева выразить Михаилу Кузьмичу нашу полную поддержку и дали клятву – приложить все силы, чтобы в память о погибших товарищах довести начатое дело до конца. Клятву эту мы сдержали.

В ту же ночь на полигон прибыли госпитали из Москвы, Ленинграда и Ростова-на-Дону. Четырнадцать человек, которым требовалась пересадка кожи, были эвакуированы в Москву в Центральный военный госпиталь им. Бурденко. Трое из них не выжили.

При пожаре на старте ракеты Р-16 погибли 57 военнослужащих и 17 представителей промышленности. Среди погибших – председатель комиссии по испытаниям Главный маршал артиллерии М. И. Неделин, начальник Второго управления полигона, руководитель работ инженер-подполковник Р. М. Григорьянц, заместитель начальника полигона полковник А. И. Носов, начальник Первого управления полигона инженер-подполковник Е. И. Осташев, главный конструктор системы управления Б. М. Коноплев, его заместитель И. А. Рубанов, заместители главного конструктора ракеты Л. А. Берлин и В. А. Концевой, заместитель главного конструктора маршевого двигателя Г. Ф. Фирсов.

В списке раненых – 49 человек. Из них четверо не выжили, в том числе заместитель председателя Государственного комитета Совета Министров по оборонной технике Л. А. Гришин и старший адъютант главкома Ракетных войск полковник Н. М. Салло.

Эти данные взяты из официальных документов, направленных председателю Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневу начальником штаба полигона генерал- майором Г. Е. Ефименко 28 октября 1960 года. Их рассекретели только в октябре 1995 года, спустя 35 лет после катастрофы. В ноябре-декабре 1960 года в госпиталях от ожогов и отравлений скончались еще 11 пострадавших. Таким образом, общее число жертв катастрофы достигло 92 человек.

(Окончание следует.)

Лауреаты Нобелевской премии по химии 1998 года – Вальтер Кон и Джон Попл.