Наука и жизнь, 1999 № 01

Стартовый комплекс лучше всего смотрелся в лучах заходящего солнца. Среди безжизненного, унылого песка с низкорослым карагачем, ползучими кустами верблюжьей колючки и «воздушными шарами» перекати-поле на пусковом столе, как на постаменте, возвышалась устремленная в темнеющее небо белоснежная ракета. Заметная разница в диаметрах отсеков первой и второй ступеней, соединенных коническим переходником, придавала ей особую красоту. Слегка притупленная головная часть и обтекатели на хвостовом отсеке с рулевыми камерами под ними гармонично вписывались в общий контур и делали конструкцию еще более совершенной.

Вблизи особенно чувствовалась затаенная сила стосорокатонной ракеты. Глядя на нее, маршал М. И. Неделин, не скрывая своего восхищения, не раз восклицал: «Красавица! Хороша и совершенна!»

С момента установки ракеты на стартовый стол начался отсчет времени предстартовой подготовки. С 21 по 23 октября проводились предусмотренные технической документацией проверки и предполетные операции. 23 октября ракету заправили компонентами топлива и сжатыми газами. Начался заключительный этап подготовки к пуску, который был назначен на 19 часов местного времени того же дня.

Весь день прошел без существенных замечаний. К вечеру подготовка ракеты к старту вступила в решающую стадию. Первый тревожный сигнал поступил в 18 часов 30 минут.

Непредвиденная ситуация возникла во время очередной операции, связанной с прорывом пиромембран в магистралях окислителя и горючего первой ступени.

В то время система подрыва пиромембран была еще не до конца отработана и находилась на стадии внедрения. Она имела один существенный недостаток: срабатывание пиромембран не удавалось объективно проконтролировать. Связано это было с конструкцией пиропатрона. Встроенный в него воспламенитель в момент прохождения электрического тока сгорал, инициируя взрыв, а сама электрическая цепь при этом разрывалась. Разрыв цепи фиксировался на пульте управления как факт срабатывания. Но в действительности довольно часто сгоревшие продукты пиропатрона замыкали подводящие цепи электрической схемы, тогда проверка давала ложную информацию о несрабатывании пиромембраны.

Киностудия Министерства обороны вела киносъемки всех запусков. 24 октября 1960 года дистанционно включенная киноаппаратура документально зафиксировала многие фрагменты. трагедии. (Сфотографировано с экрана телевизора.)

У испытателей не было аппаратуры, которая могла бы однозначно свидетельствовать о срабатывании пиромембран. Поэтому техническое руководство приняло простое решение: контролировать факт открытия топливных магистралей на слух, по характеру звука гидравлического удара в момент прорыва мембран. Выполнить эту операцию было поручено ведущим инженерам по двигательным установкам К. А. Луарсабову и В. А. Кошкину (на следующий день В. А. Кошкин погиб). Они доложили, что отчетливо слышали срабатывание пиромембран сначала по тракту окислителя, а затем и горючего, но, кроме того, через несколько минут после прорыва мембран они услышали срабатывание еще каких-то пиропатронов.

Это сообщение в «банкобусе» восприняли как гром среди ясного неба. Было принято решение об объявлении часовой задержки пуска. Срочно образовали группу из нескольких двигателистов и военпреда, которой было поручено определить нештатно сработавшие пиропатроны на маршевом двигателе первой ступени. С помощью переносных ламп специалисты стали шаг за шагом осматривать все пироэлементы на двигательной установке и вскоре по закопченной поверхности корпуса определили, что кроме пиромембран сработали еще и пиропатроны отсечных клапанов газогенератора одного из трех блоков двигателя.

Вечером 23 октября прошло экстренное заседание Государственной комиссии, на нем решалась дальнейшая судьба первой ракеты Р-16. В заправленном состоянии она могла стоять всего 24 часа (в дальнейшем этот срок был доведен до 30 суток). Такую гарантию давали разработчики резинотехнических изделий (уплотнений, манжет и прокладок). Дальше под воздействием агрессивных компонентов топлива они могли превратиться в труху, а ракета «потечь по всем швам».