Николас Уэйд - Неудобное наследство - Гены, расы и история человечества

Да, вакцинация спасла миллионы тех, чье слабое сложение иначе позволило бы им погибнуть от оспы, писал Дарвин. И да, слабые члены цивилизованного общества распространяют свой род, и, если судить по данным из животноводства, «это обстоятельство крайне неблагоприятно для человеческой расы». Но помощь, которую мы склонны оказывать слабым и нуждающимся, является составной частью наших общественных инстинктов, говорил Дарвин. «Отказывать в сочувствии, даже по голосу рассудка, нельзя без унижения благороднейших свойств нашей природы, — писал он. — …если бы мы намеренно оставляли без внимания слабых и беспомощных, то делали бы это лишь ввиду могущего произойти отсюда добра в будущем, купленного ценой большого и верного зла в настоящем» [6].

Если бы к словам Дарвина прислушались, катастрофический поворот истории XX в. не оказался бы менее неизбежным. Но для многих интеллектуалов теоретическая польза зачастую перевешивала большое и верное зло в настоящем. Фантастические идеи об улучшении рас породили евгеническое движение, которое за много десятилетий создало психологический климат для массового уничтожения людей, устроенного национал–социалистами в Германии. Однако зарождалась эта катастрофа в совершенно ином месте, и началась она с двоюродного брата Дарвина, Фрэнсиса Гальтона.

Гальтон был джентльмен и энциклопедист, внесший заметный вклад во многие области науки. Он ввел ряд основных статистических понятий, таких как корреляция, регрессия, стандартное отклонение. Он предвосхитил генетику поведения человека, использовав близнецов для выявления влияния природы и воспитания. Он разработал классификационную схему, до сих пор применяемую для идентификации отпечатков пальцев. Он начертил первую метеорологическую карту. Задавшись ехидным вопросом о действенности молитв, он обратил внимание, что население Англии на протяжении веков каждую неделю молилось в церкви о долгой жизни своих монархов, и, значит, если бы молитвы имели какую–то силу, то продолжительность жизни английских королей наверняка бы увеличилась. Его статья с заключением, что монархи из всех богатых людей проживают самые короткие жизни и, следовательно, молитвы не обладают никаким положительным воздействием, была отклонена издателем как «слишком категоричная и оскорбительная, чтобы не разворошить осиное гнездо» и пролежала неопубликованной много лет [7].

Один из главных интересов Гальтона заключался в том, чтобы выяснить, наследуются ли человеческие способности. Он составлял всевозможные списки выдающихся людей и искал среди них родственников. В таких семьях он обнаружил, что близкие родственники основателя рода с большей вероятностью оказываются выдающимися людьми, чем дальние. Это дало ему повод утверждать, что различия в умственных способностях имеют наследственную природу.

Современные Гальтону критики обращали его внимание на тот факт, что дети выдающихся людей имеют больше образовательных и иных возможностей, чем остальные. Он признавал, что воспитание оказывает некоторое влияние, и даже ввел в обиход фразу «природа или воспитание». Но интерес к наследованию выдающихся способностей у него сохранился. В Англии к тому времени широко распространилась дарвиновская теория эволюции, и Гальтон, со всей своей страстью к измерению человеческих качеств, заинтересовался действием естественного отбора на население Англии.

Эта нить рассуждений привела его на опасный путь — к предположению, что человеческие популяции можно улучшить, контролируя размножение, точно так же, как в животноводческой селекции. Вывод, что выдающиеся способности передаются в семьях, привел его к предложению материально стимулировать браки между такими семействами, дабы улучшать расу. Для этой цели Гальтон придумал еще одно слово: «евгеника».

В своем неопубликованном романе–утопии «Несказантзания» (Kantsaywhere) Гальтон писал, что не сумевшие пройти евгеническую проверку должны отправляться в лагеря, где их ждет тяжелая работа и целибат. Но это, по–видимому, было в основном мысленным экспериментом или фантазией Гальтона. В опубликованных работах он подчеркивал важность просвещения общества в области евгеники и материального поощрения браков между евгенически полноценными людьми.

Нет особенных причин сомневаться в мнении одного из биографов Гальтона, Николаса Гиллхэма, что Гальтон «пришел бы в ужас, если бы узнал, что меньше чем через 20 лет после его смерти принудительная стерилизация и убийства будут совершаться во имя евгеники» [8].