Тревор Кокс - Зачем мы говорим. История речи от неандертальцев до искусственного интеллекта

Розарио Синьорелло, преподаватель Университета Новая Сорбонна в Париже, занимается исследованием голоса и речи и специализируется на исследовании факторов, делающих речь политиков харизматичной. Он изучил высокопоставленных политиков Бразилии, Франции и Италии и попросил слушателей оценить качество их выступлений. Чтобы исключить влияние политических предубеждений, слушатели оценивали ораторов из другой страны, говорящих на языке, который им незнаком. В противном случае может случиться так: «Французы скажут мне: “А, это Саркози”, и как бы я ни просил их оценить харизму этого оратора, они будут повторять “Да этот парень — просто отстой” просто потому, что это Саркози». Результат оказался предсказуемым. Исследование показало, что ораторы подстраивают свой голос под аудиторию. На митингах политики используют разный тон голоса, чтобы создать более заинтересованный и живой стиль, а во время интервью тон варьируется значительно меньше. На больших собраниях ораторы чаще всего меняют громкость и тон голоса настолько, что иногда это превышает акустический диапазон, свойственный обычному разговору. Синьорелло убежден: это делается для того, чтобы отдельные части выступления находили отклик у разной аудитории. Если слушатели хотят, чтобы их лидер демонстрировал превосходство и власть, они откликаются на пассажи, произнесенные низким тоном, а если они хотят понимания и сострадания, то обращают внимание на то, что произносится на более высоких нотах.

Конечно, тон энергичного выступления в поддержку выборной кампании отличается от простой беседы о международной ситуации с коллегами-политиками. Когда Синьорелло анализировал речи перспективных кандидатов на пост президента США в 2016 году, он обнаружил, что во втором случае кандидаты снижали тон голоса и говорили мягче. Они использовали старейший прием млекопитающих: использование более низкого голоса сообщает о влиянии. Наоборот, на крупном политическом митинге оратор по определению обладает более высоким социальным статусом, чем его аудитория, поэтому он может себе позволить использовать более высокий тон голоса и в значительной степени варьировать высоту тона в широком диапазоне. Заявление Эда Милибэнда «Черт, да, я упрямый», сделанное перед выборами в Британии в 2015 году, смогло убедить лишь немногих, поскольку было сказано в конце многословного ответа на вопрос.

Синьорелло анализировал и речи Умберто Босси, итальянского политика, основавшего популистскую партию в поддержку северных регионов Италии — Лигу Севера. В начале своей карьеры Босси был динамичным, авторитарным и грозным как в делах, так и в речах, но все изменилось в 2004 году после инсульта. Это сильно повлияло на его речь, поскольку были затронуты голосовые связки. Тон голоса резко понизился — на 60 Гц. Он много работал, чтобы контролировать речь, но она осталась хриплой, с невыразительной интонацией. В экспериментах с тестовой аудиторией, которая сравнивала речь Босси до и после инсульта, он получил примерно равные оценки за компетентность и доброжелательность, но его динамичный, угрожающий тон исчез. Харизма изменилась вместе с голосом, и теперь он воспринимался как мудрый и спокойный лидер {217} 217 Тон голоса стал предметом исследования и для представителей других профессий. Руководители высокого ранга с низкими голосами получают большее вознаграждение и руководят более крупными компаниями. Однако данное исследование является ассоциативным, поэтому низкий голос может и не привести к успеху, поскольку причинно-следственная связь здесь не доказана. См.: Mayew W. J., Parsons C. A., Venkatachalam M . Voice pitch and the labor market success of male chief executive officers // Evolution and Human Behavior. 2013. Vol. 34 (4). P. 243–248. .

Изменение высоты голоса Умберто Босси было случайным, но некоторые политики делают так намеренно. Высота тона связана с вибрацией голосовых связок, и можно натренировать голос так, чтобы говорить выше или ниже. Маргарет Тэтчер, как известно, занималась постановкой голоса, чтобы сделать его более низким и звучать более авторитетно. Частота ее речи снизилась на 46 Гц, и высота голоса оказалась как раз между частотами, типичными для мужчин и женщин {218} 218 Atkinson M . Our Masters’ Voices: The Language and Body Language of Politics. Psychology Press, 1984. P. 113. .

Тэтчер не единственный пример. Как мы видели в главе 2, во второй половине XX века в западных странах наблюдалось общее снижение тона женского голоса. Мэри Бирд, профессор Кембриджского университета и специалист по античности, сетует, что женщинам приходится превращаться в «нелепых андрогинов», чтобы их услышали {219} 219 Этот комментарий Бирд взят из: Davies C . Mary Beard: vocal women treated as “freakish androgynes” // Guardian. 2014; Dowell B . Mary Beard suffers “truly vile” online abuse after Question Time // Guardian. 2014. . Тэтчер изменила свой голос, чтобы он звучал не так пронзительно, но Бирд считает несправедливым, что сильная женщина, говорящая своим естественным голосом, становится посмешищем. Мужчина, выступающий с такой же речью и говорящий своим естественно более низким голосом, добивается большего успеха. Вот что говорит Бирд: «Когда мы как слушатели слышим женский голос, мы не улавливаем в нем авторитетного начала; или же нас просто не научили, как это делать».