Тревор Кокс - Зачем мы говорим. История речи от неандертальцев до искусственного интеллекта

И последнее, не менее важное: великие истории обычно рассказывают о необычном. Не имея собственного жизненного опыта, компьютеры, которые познакомятся с человеческим обществом по литературным произведениям, будут иметь искаженное представление о реальной жизни. Можно предположить, что беседа с будущим компьютером будет похожа на разговор в баре с занудой из зануд, который будет подробно излагать свой маршрут на работу, и эта история не будет ничем примечательна. Но вероятнее всего, случится как раз наоборот: компьютер будет рассказывать чересчур фантастические истории.

Нахождение баланса между обычным и необычайным лежит в основе творчества, будь вы отец, придумывающий историю на ночь, спортивный комментатор, описывающий игру, или комик, исполняющий импровизацию. Исследования, направленные на выяснение того, смогут ли компьютеры достигнуть этого, больше всего продвинулись в области музыки. Поскольку это абстрактная форма искусства, здесь гораздо легче запрограммировать компьютер так, чтобы он написал стилизацию какого-либо музыкального направления, чем сделать так, чтобы он писал прозу. Еще подростком я написал компьютерную программу, которая сочиняла регтаймы, используя простейшие вероятностные таблицы. Например, если текущая нота — это А, то какова вероятность, что следующей будет B, C, D и так далее? Ноты выбирались простым киданием костей. Затем я наложил на эти мелодии структуру и ритм регтайма. В результате получилась музыка в динамичном ритме регтайма, но без какого-либо направления или привязки. Конечно, ее качество даже нельзя сравнивать с композициями Скотта Джоплина — но, честно говоря, точно тем же закончились и мои попытки сочинять музыку с пером и бумагой. Современные алгоритмы музыкальной композиции используют более сложные методы, чем те, которые я наспех сочинял у себя в спальне. Лучшие из этих алгоритмов даже писали музыку, исполнявшуюся профессиональными оркестрами в концертных залах. Компьютерная программа «Эмили Хауэлл» сочиняет в стиле Моцарта или Бетховена, и можно купить CD с записями, хотя мне кажется маловероятным, что эти произведения будут исполняться через сто лет.

Легко загрузить в компьютер фрагмент мелодии и поручить ему написать несколько вариаций, скажем, в барочном стиле. Студенты-композиторы выполняют подобные упражнения для развития навыка, но никому не придет в голову сказать, что это такое уж творчество. И даже если бы существовали программы, создающие музыку, которую трудно отличить от настоящих произведений Иоганна Себастьяна Баха, зачем это делать машинам, если это уже сделал Бах? Впечатляет, конечно, но это всего лишь мимикрия. Компьютерная программа никогда не изменит существующие музыкальные направления и не создаст ничего абсолютно нового и захватывающего: восстания панк-рока не будет.

Один из подходов к машинному сочинительству — эволюционная обработка данных, при которой программа производит музыку, имитируя процесс естественного отбора. В природе хромосомы несут генетические коды, формирующие жизнь, а гены с течением времени развиваются как реакция на давление эволюции. В эволюционной композиции музыкальная партитура может быть представлена в качестве музыкальных хромосом, а каждая отдельная нота — в качестве гена. В природе эволюции требуется большой набор разнообразных индивидуумов, чтобы в процессе смены поколений постепенно отбирать гены, которые будут обеспечивать выживание. Аналогичным образом для создания музыкальных генов необходима популяция из множества различных мелодий. В процессе работы компьютерной программы рождаются новые поколения музыкальных партитур и умирают старые. Лучшие музыкальные образцы с большей вероятностью передадут свои гены следующему поколению. В природе это происходит так: в генах потомка объединены гены его отца и матери, поэтому новая музыкальная партитура представляет собой слияние родительских мелодий. Например, начало фразы может происходить от одного родителя, а конец — от другого. Слияние мелодий означает, однако, что популяция теряет разнообразие. В противовес этому частью процесса размножения являются мутации. Каждый раз, когда рождается новая мелодия, существует небольшой шанс, что какая-то мутация произвольно изменит ноту в партитуре для повышения генетического разнообразия.

В реальном процессе естественного отбора с наибольшей вероятностью будут размножаться те особи, которые лучше всего адаптировались к окружающей среде. В эволюционной композиции для отбора лучших родителей для размножения должна присутствовать оценка музыкальной ценности мелодий. В GenJam, программе, исполняющей джаз, качество каждой компьютерной импровизации определяется системным программистом Алем Билсом, опирающимся на свои знания: сам он играет на трубе. Когда Анна Иорданос из Кентского университета оценивала три разные системы музыкальной композиции в своей докторской диссертации, самые высокие оценки получила именно GenJam. Она больше всего походила на живого исполнителя и была в меньшей степени стереотипной. Как заметила Анна, это «придавало ей легкий оттенок человечности». В Сети можно найти выступление, в котором Билс играет на трубе, а компьютер — на синтезаторе-саксофоне {396} 396 Можно найти на YouTube. . Это выступление включает вопросно-ответные ( call-and-response ) импровизации на тему джазового стандарта Lady Bird, и на видео есть замечательный момент, где Билс улыбается компьютеру, когда тот выдает импровизированный ответ на его игру. Компьютер справляется с задачей на уровне обычного импровизатора. Анна надеется, что компьютеры смогут способствовать развитию творческих способностей человека. Она хочет, чтобы «компьютерные программы рассматривали как нечто, у чего музыканты могли бы поучиться или черпать вдохновение. На худой конец, можно использовать их для критики и таким образом учиться определять, что именно у компьютера получается плохо».