Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Нам никогда не попасть на субъективный полюс, рассматривая человека по описаниям со стороны. Но одна палочка поглощает один фотон, так что можно проверить, действительно ли человеческое сознание в состоянии влиять на квантовые измерения [123] Автор имеет в виду один из двух видов фоторецепторов человеческого глаза. — Прим. пер. . Если мы так убеждены, что классический мир в основе своей квантовый, тогда простая гипотеза будет состоять в том, что одни квантовые переменные сознательно оценивают варианты и делают выбор, как у Пенроуза и Стюарта Хамероффа в теории Orch-OR, а другие выдвигают предложения. Есть вероятность, что мы живем в очень кооперативной Вселенной. Сознание и воля могут быть частью ее обстановки, а машины Тьюринга — нет, поскольку являются подмножествами классической физики и просто обрабатывают синтаксис, делают выбор там, где настоящее могло бы быть другим.

Рассматривая вопрос о мыслящих машинах, мы делаем значительный шаг вперед в обсуждении ИИ, поскольку отходим от чисто человеческих проблем и принимаем в расчет инаковость машин. Это позволяет нам увидеть систему с точки зрения другой сущности. Но что еще важнее, сам факт постановки таких вопросов говорит о большом будущем пространстве возможностей для интеллекта. Только представьте себе: «классические» люди без усилений, люди с усилениями (с ноотропами, носимыми устройствами, интерфейсами «мозг-компьютер»); неокортикальные симуляции; загружаемые файлы разума; корпорации в виде цифровых абстракций; множество форм генерируемого ИИ — сети глубинного обучения, нейронные сети, кластеры машинного обучения, основанные на блокчейне распределенные автономные организации и эмпатические сострадательные машины. Нам следует рассматривать мир будущего как мир многовидового интеллекта.

То, что мы называем человеческой функцией «мышления», может довольно сильно различаться в разнообразных будущих воплощениях интеллекта. Машинный интеллект, конечно же, будет иметь иное происхождение, нежели человеческий. У людей телесность и эмоции всегда серьезно влияли на мышление. Машинам не достанется эволюционно-биологического наследства — мотиваций, связанных с добычей ресурсов, приобретением статуса, выбором партнера и принятием в группе, — или оно будет сильно отличаться от нашего. Следовательно, разные типы машин с нативным «мышлением» могут иметь серьезные отличия. Вместо того чтобы спрашивать, могут ли машины мыслить, более продуктивно было бы приготовиться к появлению вопроса: «Кто как мыслит?», к миру цифровых интеллектов с разной историей, разными модусами мышления и существования, а также разными системами ценностей и культурой.

Уже сейчас совершенствуются не только системы ИИ. Мы и сами больше узнаем о чертах и свойствах нативной машинной культуры и машинной экономики и о том, как могут сосуществовать человеческие и машинные системы.

Некоторые их примеры мы уже наблюдаем в области права и личной идентичности. Так, существуют договоры с технологическими обязательствами и договоры с юридическими обязательствами. У них разные парадигмы исполнения: неотвратимо выполняемые параметры в случае кода («код есть закон») и произвольное соблюдение обязательств в случае контрактов, где их сторонами выступают люди. Контракты-коды хороши тем, что их нельзя нарушить, но, с другой стороны, они выполняются железобетонно, даже если меняются условия.

Теперь о том, что касается личной идентичности. Технологический конструкт идентичности и ее социальный конструкт отличаются друг от друга и имеют различные подразумеваемые социальные контракты. Социальный конструкт идентичности включает качества несовершенной человеческой памяти, которые делают возможным прощение, забывание, покаяние и обновление. Память машины, напротив, идеальна и может выступать в качестве постоянного свидетеля-регистратора, никогда не забывающего и не прощающего, всегда способного воспроизвести даже мельчайшую деталь. Технология сама по себе имеет двойное назначение, то есть она может быть применена как во благо, так и во вред. Идеальная машинная память становится инструментом тирании, только когда ее заново импортируют в человеческие социальные системы, но это не обязательное условие. Такая новая «перспектива от четвертого лица» может стать невероятно полезной для самонаблюдения и повышения умственной производительности человека.