Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Эволюция разобралась с этими сложными проблемами, поскольку мозговые программы бесконечно оценивались естественным отбором по критериям кибернетических систем — как сформулировал математик Колмогоров, «систем любой природы, способных воспринимать, хранить и перерабатывать информацию и использовать ее для управления». То, что природные интеллекты были созданы для управления действиями, важно для понимания их природы и отличий от искусственных интеллектов. То есть программы мозга эволюционировали под определенные конечные цели, в определенных рабочих средах; они оценивались как интегрированные пакетные решения и принимались в том объеме, в котором они регулировали поведение, влияющее на производство потомства. (Чтобы существовать, им не нужно было разрабатывать методы решения общих гипотетически возможных вычислительных задач — привлекательных, но иллюзорных песен сирен, из-за которых гибнут целые лаборатории, занимающиеся искусственным интеллектом.)

Это означает, что эволюция пока исследовала лишь небольшое конкретное подмножество возможных программ; за его пределами бесконечное количество новых ученых идиотов манят к себе, желая, чтобы их породили и построили. Основываясь на иных принципах, они будут способны обнаруживать ранее не замеченные взаимосвязи (и нет предела тому, насколько странным может оказаться их мышление).

Мы живем в критически важную эпоху, в начале расширяющегося волнового фронта преднамеренно спроектированных интеллектов, причем мы можем приложить усилия к тому, чтобы обзавестись набором специализированных интеллектов и объединить их в работоспособные, понимающие друг друга коллективы. Будет так весело заниматься вместе с группами не-человеческих ученых идиотов тем, чем мы сейчас занимаемся с нашими коллегами-людьми, — пережевывать интеллектуальные задачи, используя разумы, в которых переплелись гениальность и слепота, выработанные эволюцией.

Чего захотят мыслящие машины? Опасны ли они будут? Животные вроде нас — это мотивированные разумы, способные предпринимать действия. К счастью, искусственные интеллекты в данный момент таковыми не являются. Их мотивация не связана с исчерпывающей картиной мира, и набор действий, которые они могут предпринимать, очень ограничен (управление перерабатывающими производствами, включение и отключение горна, тщетные попытки найти Wi-Fi). Поскольку мы эволюционировали с определенными адаптационными задачами, наше воображение проецирует драматургию господства приматов на искусственные интеллекты — драматургию, чуждую их природе.

Мы можем их переделать из этаких будд — замечательных учителей, пассивно размышляющих и свободных от желаний и страданий, — в мотивированные разумы, обуреваемые желаниями и способные действовать. Это было бы сумасшествием: нас уже гнетут противоречивые требования человеческого общества. Опасность исходит не от искусственного интеллекта, а от тех людей, в которых запустились хищнические программы и которые задействуют постоянно растущие арсеналы технологических (и вычислительных) инструментов для достижения побед за счет разрушения.

Машины все больше занимаются такими вещами, которые раньше считались мышлением, а теперь не считаются, потому что их выполняют машины. Эту мысль я украл, в более или менее точной формулировке, у Дэнни Хиллиса, отца Connection Machine [101] Семейство суперкомпьютеров, построенных на принципах, отличных от фоннеймановских. — Прим. пер. и Knowledge Graph [102] Семантическая технология и база знаний, используемая Google. — Прим. пер. . Воровать мысли — это обычная часть мыслительного процесса и людей, и машин. В самом деле, когда мы, люди, думаем, значительная часть содержания наших мыслей исходит из нашего прошлого опыта или задокументированного чужого. Мы очень редко придумываем что-то совершенно новое. Наши машины в этом от нас несильно отличаются. То, что называется когнитивными вычислениями [103] Технологии, облегчающие работу с большими объемами неструктурированных данных. — Прим. ред. , в сущности представляет собой не что иное, как изощренный ворующий мысли механизм, движимый большим объемом знаний и сложным набором алгоритмов. Подобные ворующие мысли процессы, как в случае человеческих (и гуманистических), так и в случае когнитивных вычислений, производят сильное впечатление, поскольку они способны воровать не только уже существующие мысли, но также мысли потенциальные, если они рациональны и основаны на определенном корпусе знаний.