Константин Писаренко - Тайны дворцовых переворотов

Кроме того, не стоит игнорировать и то, что смысл в организованном Паниным и Тепловым убийстве имелся исключительно при условии незамедлительного извещения государыни о смерти Петра III, ибо чем меньше у молодой женщины будет времени на укрепление своей власти, тем легче фракция Панина принудит ее к капитуляции.

Самое поразительное в ропшинской истории то, что Н. И. Панин действительно поначалу уверил императрицу в том, что поверженный император умер без чьей-либо помощи. Никита Иванович постарался на славу и свел к минимуму возможности Екатерины выяснить правду. Тело Петра III продержали в Ропше максимум времени и в Петербург, в Александро-Невскую лавру, привезли только ночью 8 июля. Все главные свидетели трагедии, по тем или иным причинам, не спешили докладывать об увиденном царице. Наконец, чтобы вдова лично не могла разглядеть на муже следы убийства, 8 июля сенаторы во главе с Паниным и Разумовским убедили государыню, ради сохранения "дражайшаго здоровья", отказаться от участия в похоронах супруга. Она уступила их натиску и 9-10 июля в лавру не приезжала. В результате Никита Иванович добился желаемого: императрица в первые дни знала то же, что и все. Впрочем, от нее нельзя было утаить точный день смерти супруга. Поэтому Ее Величество пришлось убедить, ради политической целесообразности, отодвинуть печальную дату на три дня вперед, вследствие чего известный манифест обнародовали 7 июля, а не раньше. Конечно, не исключено, что Екатерина по неизвестным нам каналам получила какую-либо настораживающую информацию о гибели Петра Федоровича. Если это так, то она проявила завидное хладнокровие и ничем не выдала возникших подозрений, внешне сохранив прежнее доверие и к Н. И. Панину, и к Г. Н. Теплову. Даже удостоила обоих лестного отзыва в письмах к Понятовскому. Теплова в августовском: "Теплов услужил мне во многом" (Teplow m’a servi beaucoup); а Панина – в сентябрьском: "Панин самый искусный, самый смышленый и самый ревностный человек при моем дворе" {240} .

Но позднее, судя по всему, страшная истина полностью открылась ей. И если в письме к Понятовскому 2 августа 1762 года Екатерина, описывая будущему королю Польши подробности Славной революции 28-30 июня, не запамятовала "проболтаться" о геморрое, приведшем Петра Федоровича к апоплексическому удару, то в сочиненных много позднее записках о тех днях императрица повествование о муже завершила так: "Чтобы предохранить его от возможности быть растерзанным солдатами, дали ему надежную охрану с четырьмя офицерами под начальством Алексея Орлова. Пока подготовляли его отъезд в Ропшу, загородный дворец, очень приятный и отнюдь не укрепленный, солдаты стали роптать и говорить, что уже целых три часа как они не видали императрицу; что, по-видимому, князь Трубецкой мирит эту государыню с ея супругом… Как только они ее увидели, крики радости и веселье возобновились. Петра III отправили на место назначения…" {241}

А дальше? Всё. Больше о муже ни слова. Версию, сообщенную Понятовскому, императрица не повторила. Почему? Потому что в момент написания мемуаров ведала об обстоятельствах убийства мужа, которые в 1762 году соратники замолчали. Подменять истину вымыслом Екатерина не захотела. Излагать на бумаге невеселую повесть о своей досадной ошибке, повлекшей за собой трагедию, не сочла нужным. Зачем откровенничать о коварстве Панина и Дашковой, предательстве Теплова, слабоволии Алексея Орлова? Чтобы потом ее же обвинили в попытке переложить ответственность на других?! Императрица предпочла неприятную тему просто обойти стороной, не подтверждая, но и не опровергая официальной трактовки ропшинских событий.

Могут поинтересоваться, как Екатерина докопалась до правды. Скорее всего, не без "помощи" Никиты Ивановича Панина. Ведь тот по-прежнему лелеял надежду переломить ситуацию и пользовался любым удобным случаем для очередной контратаки. Только Екатерина была крепким орешком: во внутренней политике крупных, грубых просчетов почти не совершала, а отдача от имевшихся ошибок международных, причем весьма серьезных, требовала слишком большого промежутка времени. Оттого, наверное, в стране в течение двух лет разразилось несколько политических кризисов, явно кем-то искусственно спровоцированных.