С Корыткин - Тигр под наркозом

Каких только капсул мы не придумывали. Помещали сахарный песок в шарики из тончайшей резины. На первый взгляд идеальная штука, но желудочные соки на них не действовали: проходили через собаку совершенно невредимыми. Сахар оставался сух и бел, хоть в стакан с чаем клади. Приспособились делать мягкие капсулы, добавляя к желатину глицерин. Но все наши ухищрения оказались напрасными. Добровольно поедать капсулы со снотворным веществом, какими бы мы их приманками не обмазывали, хищные звери отказывались.

Скачем в пампасы.Массовые опыты по отработке дозировок ставили на песцах и лисицах в зверохозяйствах осенью во время забоя. Делалось это так. Перво-наперво нужно поймать лисицу в клетке. Она не дается, кусается, сверкают ее глаза. Загнал зверя в угол, прижал его голову деревянной рогаткой, и хватай за шиворот. Тут нужны быстрота и сноровка. Чуть зазевался, и закапала кровь из руки.

Вытащил лисицу из клетки, одной рукой держишь за загривок, другой ее туловище к себе прижал, чтоб не очень рвалась. Теперь дело за напарником. В одной руке он держит зевник — дощечку с отверстием, а в другой — корнцанг — длинные загнутые щипцы, которыми взял капсулу со снотворным веществом. Он подносит зевник к пасти зверя, и тот мертво хватает его так, что отнять трудно. Сквозь отверстие в зевнике Геннадий просовывает в рот корнцанг и осторожно кладет капсулу на корень языка. Сработал глотательный рефлекс, и капсула в животе у лисицы.

«Заряженную» лису кладем в клетку. Теперь за ней наблюдать надо и записывать все изменения в походке и поведении. Зарядил десяток лисиц и ходишь от одной к другой, наблюдаешь, записываешь, так, чтобы к первой вернуться через 5 мин.

Но вот кончился забой зверей в зверосовхозе, а вместе с ним и наши опыты. Оптимальные дозы найдены. Я сходил в баню и завалился спать. Проспав полсуток, проснулся, поулыбался сам себе и снова заснул еще на 12 ч. Как приятно согреться после холода, как приятно поспать после вынужденной бессонницы. Потянувшись до хруста в суставах, вскочил и воскликнул: «В пампасы! Немедля в пампасы!»

Выпал снег, началась зима, скорее в поле, ловить зверей! Составлен длиннейший, подробный список всего, что может пригодиться в работе. Собираемся вместе с Вадимом Тарховым — студентом, тоже «заболевшим» снотворной идеей, едем в глухой район Тверской области испытывать наши снадобья. Он — на полмесяца, я — на всю зиму. Со станции добирались на лошадке, в санях. Проехали мимо вдалеке стоящего старинного дома с колоннами моего любимого проникновенного художника-пейзажиста Бялыницкого-Бируля.

Громкое название Дворищи принадлежало небольшой деревеньке, главной достопримечательностью которой была двухэтажная деревянная школа. Ею заведовал отец Вадима — Сергей Аристархович. Мы поселились в его просторном бревенчатом доме.

Исцеление щами.В ту зиму мне дьявольски не везло. Каждое утро чуть свет я отправлялся в поля и леса, где были разложены мои приманки с усыпительными капсулами, ходил до вечера и только к вечеру добирался домой, измученный физически, подавленный морально очередным днем неудач. Сняв лыжи и рюкзак, принимался, воспитывая волю, тщательным образом очищать валенки от снега и ледышек. Снимал верхнюю отсыревшую одежду в сенях и наконец входил в долгожданное тепло дома. Как можно веселее и оптимистичнее ответив на вопрос кого-либо из домашних, не поймал ли я сегодня лисицу, отправлялся в загородку к огромной русской печи.

Устроив на просушку мокрые валенки и сырую шапку в одну из многочисленных маленьких ниш, предназначенных именно для этого, забирался по лесенке на печку. Там было темновато, восхитительно тепло и пахло овчиной и чем-то еще домашним и уютным. Улегшись на спину и почувствовав живительное тепло, я закуривал. Настроение немного поднималось, затем переходил к следующему приему приободривания души: протягивал правую руку к полке с книгами, висевшей на дощатой, потемневшей от времени, перегородке.

Там стояли тома полного собрания Чехова. Взяв одну из синих книжечек, я наугад скрывал ее и читал первый попавшийся рассказ. Они действовали на меня как пантокрин или женьшень: уныние и усталость души слабели. Особенно если при этом раздавался голос молодой хозяйки Маши с призывом пожевать. Обычно она кормила меня зелеными щами: варевом темного цвета из кислых зеленых листьев капусты и свиного сала. Это жирнющее, острейшее и очень горячее хлебово было отчаянно вкусно и питательно.