Мария Боброва - Марк Твен

Любимый американским народом престарелый Уолт Уитмен считал, что при наличии масс нищего, обездоленного бродячего люда Американская республика — «в основе — страшная неудача».

Марк Твен проклинал «убогую», «лживую», «жестокую» американскую цивилизацию и вызывающе заявлял: «Человек, который не является пессимистом, — проклятый глупец» [381]. Или: «Пессимист: оптимист, который еще не нашел себя» [382].

В то время как прогрессивные писатели высказывали свое разочарование и недовольство общественными порядками в стране, буржуазная литература совершала быструю эволюцию в сторону реакции; активизировался и развивался декаданс.

В 90-х годах Бостон перестал существовать как центр литературной и философской мысли. — Сошли со сцены бостонские литераторы и историки, задававшие тон после смерти Эмерсона и Лонгфелло: Джеймс Лоуэлл умер в 1891 году, Уиттьер — в 1892, Холмс — в 1894. Бостон превратился в «покинутую деревню литературы» и «хоронил своих мертвых». В реакционной бостонской критике в связи с этим раздались голоса, утверждавшие, что вся американская литература «умерла, исчезла». Потеряв значение как литературный центр, Бостон превратился в центр богоискательства и богостроительства. Этот старинный американский город оказался родиной «христианской науки» миссис Эдди, критике «религии» которой Марк Твен посвятит в 1907 году целую книгу. «Учение» миссис Эдди было помесью христианского смирения с официальным американским «оптимизмом»; его реакционная сущность хорошо гармонировала с общей тенденцией буржуазной печати, прославлявшей «американский дух» и агрессию.

Теоретиком космополитического декаданса в литературе, выпестованного американским буржуазным обществом, оказался поэт Сантаяна (испанец по рождению). В 90-х годах Сантаяна читал в Гарвардском университете лекции по эстетике, привлекшие внимание декадентствующих литераторов. Эстетические воззрения Сантаяны были эклектичны; он проповедовал гедонизм, скептицизм, испанский католицизм, требовал полной изоляции поэта от реального мира.

Дилетантские, импрессионистски поданные лекции Сантаяны формировали декадентские вкусы американской буржуазной молодежи, широко популяризировались буржуазной прессой.

Самым популярным буржуазным писателем в 90-х годах был Фрэнсис Марион Крауфорд (1854–1909). Сын известного скульптора Томаса Крауфорда, получивший образование в европейских университетах, Крауфорд редактировал газету в Индии, несколько лет жил в Бостоне, потом в Турции, затем в Сорренто, где оставался до самой смерти, получив романтический титул «принца Сорренто». Космополит по образу жизни и характеру творчества, Крауфорд был далек от социальных проблем и вопросов теоретического порядка. Он писал романы из истории древней Персии и Аравии, из времен Филиппа II испанского, из жизни современной ему Турции, Германии, Англии, Америки. О нем говорили, что он в равной мере и с одинаковой тщательностью опишет лавки Константинополя, покои римского кардинала, охоту на тигров в Индии, быт немецкой профессуры и привидения в старинных итальянских замках [383]. Его мелодраматический «Роман создателя папиросы» (1890); роман, напоминающий арабские сказки, — «Что это такое» (1893); итальянские романы «сарацинского цикла»: «Дон Арсино» (1892), «Пьетро Чизлери» (1895), «Корлеон» (1896) — написаны нарочито затрудненным «ученым» языком, рассчитанным на «избранных», выдержаны в духе утонченного психологизма, окрашены в тона изысканно-меланхолического раздумья или беспредметной грусти. Стиль романов Крауфорда быстро был усвоен и стандартизирован многочисленными сочинителями адюльтерных романов и рассказов, заполнявших в 90-х годах книжный рынок США. Эта бульварная литература опошляла и искажала литературные вкусы рядовых читателей, прививала им нездоровый интерес к сексуальному, скандальному, Так, например, имя Оскара Уайльда было мало известно в США в начале 90-х годов, но скандал в Англии, закончившийся для Оскара Уайльда тюремным заключением, вызвал в США повышенный интерес к английскому эстету. Газеты называли его «грешником, невиданным со времен Нерона», тысячи пасторов проклинали его с церковных кафедр, американские декаденты строчили о нем приукрашенные биографии, считали «находкой» и «королем английских интеллектуальных кругов». Основной эстетический лозунг Оскара Уайльда — «искусство выше жизни» — находил в их среде быстрое признание.

За «независимость» литературы от политики яростно боролся Амброз Бирс. С присущей ему резкостью и безапелляционностью он утверждал: «Политическое и экономическое положение, страны столь же способно влиять на литературу, как и на направление наших рек или на преобладающий у нас цвет волос». Всякое проявление общественно-политических взглядов писателя Бирс считал явлением, чужеродным литературе. Поэтому для него даже Лев Толстой был «не художник», а Роберт Берне, выражавший свои симпатии к французской революции, — «болтун».