Сергей Щепотьев - Супруги Голон о супругах Пейрак

Впрочем, читательское внимание обеспечивает не только искусность, с которой супруги Голон пользуются возможностями композиции, не только ситуативная пестрота эпизодов, показывающая героев с разных сторон. Мы с неослабевающим вниманием вчитываемся в страницы книги еще и благодаря словарному их разнообразию, проявляющемуся не только в языковой персонификации действующих лиц, но и в богатстве авторской лексики: здесь и романтическая приподнятость стиля в строчках, посвященных супружеским и любовным отношениям Анжелики и Жоффрэ, и обилие навигационных терминов, создающих в сочетании с яркой пейзажной палитрой атмосферу морского романа, и неожиданно близкие к спортивному комментарию авторские ремарки в передаче психологических поединков Пейрака и Берна.

Разнообразна, однако, не только художественная авторская палитра: необычайно широк круг внимания авторов. Они обращаются к самым разным проблемам — от вопросов психологии супружеских отношений до вопросов мировоззренческих.

Так, размышляя вместе с Пейраком о сущности двух величайших религий мира — христианской и мусульманской, — они приходят к выводу об объединяющих эти две враждебные платформы, отнюдь не благовидных, чертах: о том, что всякий религиозный фанатизм чужд гуманизму и прогрессу.

«Рыцарство было не столько учреждением, сколько идеалом» [100] Коган П. Указ. соч., с. 8. .

Лелеющий традиции рыцарства Жоффрэ де Пейрак, интеллигентный, яркий, независимый и непохожий, противостоит в этой книге групповому портрету трусливых лицемеров, какими обернулись на борту «Голдсборо» протестанты из Ла-Рошели. Во второй части тома авторы срывают личину истовости с этой стаи хищных ханжей: не пальмовые ветви, но мушкеты в их руках. Толпа обывателей — потомки тех, кто кричал Понтию Пилату «Распни Его!», и предки тех, кто, заливаясь слезами радости, будет отвечать бредовым призывам бесноватого фюрера тысячеголосым «Хайль!», — вот кто они, эти недавние кандидаты на галеры, в монастыри, гонимые за веру. Они залили палубу «Голдсборо», на котором бежали от расправы драгун, кровью своих спасителей, разделивших с ними свой паек и отдавших свежую пищу их детям.

Пожалуй, кроме дочери пастора Бокера, Абигель, душа которой так же красива, как лицо, только дети по-настоящему благодарны Пейраку — Рескатору, только они оценили чистоту его помыслов и разделяют его энтузиазм в стремлении к «Земле обетованной», какой, по планам графа, должна стать его колония Голдсборо.

Но Пейрак великодушен, хотя корни его великодушия, возможно, не льстят протестантам, ибо кроются они в его презрении к их косности, лицемерию и стяжательству. И все-таки он оказывается выше своих врагов. Он открывает для них врата рая, каким хотел бы видеть свое поселение.

Третья часть «Анжелики и ее любви» — это только начальные эскизы грандиозной картины Америки, которую супруги Голон создали во второй половине своего романа-потока.

«Горячим было признание Купера во Франции, особенно со стороны Бальзака. Таинственность куперовских лесов и их изгои-дикари как бы проглядывают сквозь страницы Гюго, Дюма-отца и многих других французских романистов» [101] Литературная история Соединенных Штатов. М., 1978, т. 2, с. 156. , — читаем в «Литературной истории Соединенных Штатов».

Близость «американских» частей повествования Голонов к «индейским» романам Фенимора Купера бросается в глаза. Она не исчерпывается внешней стороной, здесь есть родство и духовное: Голоны, как и американский классик, дают образы людей, которых ведут неведомыми тропами дикой страны высокие чувства человечности, жажды нравственного совершенства.

Следует, вероятно, вспомнить и утопический роман Купера «Кратер», герой которого на одном из тихоокеанских островов ценой невероятных усилий, терпения и труда создал цветущую колонию, гибнущую из-за того, что за поселенцами тянутся пороки той цивилизации, от которой они стремились уйти.

Эта колония явно сродни колонии де Пейрака. Впрочем, родство тут уже не только литературное, но и историческое, поскольку пиратство (а Пейрак-Рескатор, как-никак, пират) «часто было... уходом от общества, где все основано на несправедливости, несправедливостью регламентировано и подчинено строго заведенным несправедливым порядкам» [102] Давидсон А. Предисловие к книге Я. Маховского «История морского пиратства». М., 1972, с. 5. .