Ольга Елисеева - Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века

Если бы современный актер, играющий Ляпкина-Тяпкина, показался на сцене с масонскими запонками или соответствующей булавкой для галстука, эти предметы только подчеркнули бы туманные отсылки в авторском тексте. В реальной жизни с бывшими братьями происходили комичные, прямо-таки гоголевские сценки, показывавшие, как опасно было для них расслабляться. Мемуаристка М. Ф. Каменская рассказала, как в начале 1830-х годов едва не сорвалось сватовство ее знакомого инженерного офицера Д. Н. Булгакова к дочери профессора А. Е. Егорова: «Самодур Егоров чуть было Булгакова за дверь не выпроводил… За то что он раз, обедая у них, положил около своего прибора крестом вилку с ножом». Этот знак применяли во время орденских трапез. Возможно, Булгаков хотел узнать, не имеет ли дело с собратом. А возможно, как считала мемуаристка, у Егоровых просто не было подставок «Заметил это на грех Алексей Егорович и на стену полез. „Что бы я, — говорит, — русский человек, я, профессор Егоров, дочь свою за масона выдал! Да этому никогда не бывать“» [461] Каменская М. Ф. Воспоминания // Исторический вестник 1894. № 8. С. 328. . Папашу насилу убедили, что все случившееся — недоразумение.

Ляпкин-Тяпкин очень далек от идеала истинного адепта — нечист на руку, развратник. Да и безверие отнюдь не поощрялось. Его образ носит черты явной деградации: раньше интересовался сотворением мира, теперь только травит зайцев. Прямая дорога к будущему чеховскому «Ионычу» — потерял связь с общественной жизнью, погряз в обыденности.

Среди полотен В. Л. Боровиковского есть портреты семьи Дубовицких. В екатерининское время отец — Петр Николаевич, участник войн с Турцией, подавления Пугачевщины, предводитель дворянства Скопинского уезда Рязанской губернии. Его супруга Надежда Ивановна из касимовских дворян. Достойные представители своего слоя. Их сын — Александр Петрович на картине держит в руках кривой охотничий нож острием к зрителю и срезает свежую ветку с осины, точно отсекает себя от родового древа. Он служил в Преображенском полку, имел чин подполковника, но вышел в отставку «без мундира», для чего следовало набедокурить. Причиной могло стать не просто его увлечение тайными науками — за это не карали, — а принадлежность к масонским управляющим структурам. Он, занимавшийся «всемирной» миссионерской деятельностью, создал ложу «Внутренних поклонников Господних». После запрещения ордена поселился в Москве, где продолжал собирать вокруг себя единомышленников. Был отправлен на покаяние сначала в Кирилло-Белозерский монастырь, затем в Саровскую пустынь и так на протяжении десяти лет переводился из обители в обитель. Только в 1842 году его взял на поруки сын Петр Александрович, ставший известным хирургом, военно-медицинским инспектором и профессором [462] «…Красоту ее Боровиковский спас». М., 2008. С. 106–107,127. .

Создается впечатление, что сустав дворянской жизни в начале XIX века был вывихнут, потом искусственно вправлен, но не сросся, ведь потомки профессора Дубовицкого уже во времена Александра II востребовали тех самых знаний, к которым не прикасался отец и в которых не раскаялся дед. Тридцать лет николаевского царствования были временем, когда образованные сословия русского общества удерживались свыше от разного рода «соблазнов» и подспудно были этим недовольны. Недаром Гоголь, избравший для себя религиозные истины, уже в «Мертвых душах» показал страшную картину: по тихой русской глубинке ездит дьявол и заключает договоры о продаже душ.

Несмотря на запрет, ложи в провинции действовали и в 40-х, и даже кое-где в 50-х годах XIX века. Известны собрания в Нижнем Новгороде, Твери, Вологде, Симбирске, Саратове, Иркутске [463] Брачев В. С. Масоны и власть в России. М., 2003. С. 291. . Согласно некоторым рассказам, молодой чиновник, несопричастный братству, которым руководило губернское начальство, не мог получить место. Симбирский предводитель дворянства князь М. П. Баратаев в лучших хлестаковских традициях заявлял, что его приказ не брать на службу такого-то и такого-то — «закон» и для попечителя Казанского учебного округа, и даже для министра просвещения, поскольку оба — подчиненные ему масоны. «Эк куда хватил!» — сказал бы Сквозник-Дмухановский. Полагаем, что на пороге у министра бахвал Баратаев «умалился бы до минимума», но в родной губернии слыл человеком могущественным [464] Соколовская Т. О. К истории масонской деятельности князя Баратаева // Русская старина. 1909. Т. 137. Кн. 2. С. 424–431. .